A moon gate in my wall: собрание стихотворений

Есть в судьбе какая-то слитность:
если грусть — то грустно всегда.
В страшный край, где кончится бытность,
черным током льется вода,

все бежит мохнатой пещерой,

по змеистым руслам земли,
навсегда распрощавшись с верой,
что забрезжится свет вдали.

Знаю я, — как время настанет,

я ударюсь о землю лбом,
и душа в небытье предстанет
в грязь затопленным соловьем,

и когда распадутся узы

при последнем вое трубы —
будет видно сердце медузы —
глупой, злой и жадной Судьбы.

1923

137. «Я больше песни петь не буду…»

Я больше песни петь не буду,
прости меня, что я хочу
уйти к неслыханному чуду
и жечь незримую свечу.

Для самых пламенных молений

я белой ризой облекусь,
и вот, царевна, на колени
пред этим чудом опущусь.

Я знаю, я забуду скоро

слова тревожные твои
и для невидимого хора
людские брошу колеи.

Моих напевов звонко-струнных,

моих веселых серенад
у голубых колонн и лунных
тебе нигде не повторят;

но ты пойди с сумой по свету,

весь мир земной исколеси,
забудь меня, меня уж нету,
и, нищий, крох чужих проси.

1929

138. Winds From Afar Did Bring. Alexander Blok [94]

Winds from afar did bring
hints of a song of spring.
Patches of sky somewhere
open their depth and glare.

There in the azure deep —

twilight of spring that's near —
tempests of winter sweep,
starry visions appear.

Timidly weep my strings,

somber and deep they are.
Resonant wind, that brings
songs you sing from afar.

1929

139. «The glamour of a death when crowds assemble…» [95]

W.F.

The glamour of a death when crowds assemble
women and men, who hide their eyes to weep, —
the prayerfulness of death, when organs tremble,
wrenching a groan from out their very deep —

Ribboned and gilded wreaths and marble benches,

where all the dead one's friends will talk so much
about their dead, until existence quenches
the sudden gap, — your death was not of such.

Nothing to say, in no one to confide.

Flowers that grow a-plenty on the lawn
where you have walked — I know those flowers sighed
because a face they used to see was gone.

Crossing the murky sky from shore to shore,

you came and went, a golden meteor,
and all that's left of my predestined path
will be a long and useless aftermath.

1927

140. «В одном моем привычном сне…»

В одном моем привычном сне
есть место странное такое,
в залитой солнцем тишине,
и ничем не тронутом покое:

травой покрытая гора,

и в даль идут другие горы,
и облака из серебра
выводят по небу узоры.

И я на склоне там стою,

не знаю, плачу или рада,
— что в том задумчивом краю
мне никого уже не надо.

1929

141. Deep in the Shade There Is a Hill. Alexander Blok [96]