A moon gate in my wall: собрание стихотворений

Какие мокрые кусты,
и черная кора!
Ты говоришь, устала ты
и что тебе — пора?

Но, может быть, тебя и нет,

и это снится мне,
что снова, после долгих лет,
ты здесь, в моей стране?

И я немного погодя

проснусь и вдруг найду,
что только реки от дождя
шумят в пустом саду?

Тогда зачем же я ждала,

звала тебя зачем
в часы, когда ночная мгла
спускалась надо всем. —

и было чудно в сад сойти,

где мокрых веток дрожь,
и даже верилось почти,
что ты туда придешь!

1929

148. «Размалеванный петрушка…»

Размалеванный петрушка,
горбоносый, в шапке красной,
ах, бренчи своей игрушкой,
но не надо, не старайся,
для меня не улыбайся,
все напрасно!

Ты забавный, ты хороший,

но не жди в кулисной тени —
я к ногам твоим не брошу
поцелованной сирени.

Я давно-давно забыла,

от чего так больно было,
ах, не все ль тебе равно —
это было так давно!

Пой, петрушка! Видишь, в зале

люди полны ожиданья,
— разгоняй же их печали,
позабудь свои страданья.

Ведь в толпе тысячеликой

все равно петрушка глупый
то, что ищет, не найдет.

Время — враг и друг великий,

а сердца на память скупы,
— я не помню давний год!

1929

149. «Я в черной щели потеряла…»

Я в черной щели потеряла
свое любимое кольцо.
Ты видишь, как печально стало
и как бледно мое лицо!

Овал блестящий хризопраза,

оправы тоненький изгиб,
и вдруг — темно и пусто сразу,
зеленый перстень вдруг погиб.

А если правда, счастье — в камне?

И камень, вправду, гонит зло?
И благо все, что жизнь дала мне,
благодаря ему пришло?

1929

150. «Ты знаешь, кто-то ходит, длинный…»

Ты знаешь, кто-то ходит, длинный,
склоняется к твоим косам
и ревностью своей старинной
тебя ревнует к небесам.

Ведь это он тебя от солнца

ведет в пустой и хмурый день,
в твои блеснувшие оконца
своей тоски наводит тень.

О, он бессветный и угрюмый,

чего он ищет — не открыть,
и ты наивной детской думой
его в силах ощутить,

но если, вдруг, почуяв счастье,

ты хочешь броситься вперед —
как схватит он твое запястье
и как обратно отшвырнет!

1929

151. We Needs Must be Divided in the Tomb.George Santayana («Мы будем и в могилах врозь с тобой…») [98]

Мы будем и в могилах врозь с тобой,
ведь я хотел бы только умереть
в горах Испании, и мрак последний зреть
в долине молчаливой и пустой.
А ты — как грустно! — Ты приют найдешь
на побережьи северной страны,
и в тень куста, и в аромат сосны,
в туман, который стелется, уйдешь.
В одном гробу, в конце любви земной
пусть рыцари и дамы их лежат;
но море разлучит твой прах и мой.
Оттуда наши души улетят,
любовью обожженные иной,
и в землю не падут сердца назад.

1929