A moon gate in my wall: собрание стихотворений

Над Тобою голубь белый вьется,
благостен Твой лик и речи сладки.
Вот, я пью от Твоего колодца
и Твоих одежд целую складки.

Даже в самый страшный час. в пустыне,

где земная тварь едва жива,
я Тебя запомню, и отныне
утолят меня Твои слова.

Только, Боже, для чего Ты создал

нам глаза печальные такие,
вместо сердца положил нам звезды
и велел нам песни петь людские?

167. «У тебя на солнце зреют фиги…»

У тебя на солнце зреют фиги
в островном тропическом саду.
Я к тебе на легком белом бриге
по морям серебряным приду.

Оттого, что слишком ты мне нужен,

брошу якорь в золотое дно
самой тихой бухты, где жемчужин,
как любви в душе моей, полно.

И когда в стремительной пироге

на песок швырнет меня волна,
о, твои глаза не будут строги!
Ты поймешь: и я тебе нужна.

168. «Возьми меня в аэроплан…»

Возьми меня в аэроплан
и подымись со мною выше,
над пестрой картой здешних стран,
до самой до небесной крыши.

Ты будешь опытный пилот,

и я тебе доверюсь смело,
с тобой отправившись в полет
до осиянного предела.

В холодных, белых облаках

мы будем оба — точно птицы,
нам непонятен будет страх
и не захочется спуститься.

Вон, там, зеленая, земля,

а выше — небо, смерть и слава,
неосторожная петля —
и мы, как камни, канем в травы!

И людям, с болью на лице

рыдающим внизу над нами,
не знать, что о таком конце
взмечтали души наши сами.

169. «Ушел, блистая парусами…» [105]

Ушел, блистая парусами,
и я одна на берегу
пустыми, долгими часами
свою лачугу стерегу.

Луна взойдет — и не укажет

своим лучом, что ищет зря
корабль, который тенью ляжет
на слишком дальние моря,

и даже думать я не смею,

что можно птицей белой пасть
к нему на дрогнувшую рею
и на обрызганную снасть.

170. «Иду одна. Большое поле…» [106]

Иду одна. Большое поле,
кругом цветы, трава, трава.
И нет в душе привычной боли,
лишь пустота и синева.

Как будто кто-то тронул тихо,

промолвил: «Ты теперь в раю,
не поминай, — не надо, — лихом
нечаянную жизнь свою!»
И я поверила; не стала;
сдержала бурю горьких слов.
Но — Боже! — как ужасно мало
пустого поля и цветов…

171. «На синем небе белая звезда…»

На синем небе белая звезда
горит, не меркнущая никогда,
а на земле — ненужные труды
и вечный призрак страха и беды.

Оставь твоих друзей, забудь свой дом,

взмахни своим слепительным крылом, —
вон, там зовет звезда твоя: она
светлой мечты, великолепней сна!

172. «Самарянин, меня ты поднял в поле…» [107]