a voice

Чувствуя прикосновения мистера Сайлента, мне хотелось выцарапать ему глаза. Этот человек явно затевал что-то гнусное. Покидая приют, он продолжал заглядывать в каждую комнату, не переставая при этом довольно бормотать что-то на своем языке.

Не знаю, чем мог быть так доволен человек, получивший отказ, но на следующий день мистер Дэвис не вышел на работу, а спустя несколько дней Сайлент получил то, что хотел.

2.

Следующим утро я проснулась раньше Чуи и, заглянув в мамину комнату, едва окликнула ее.

– Мам, – прошептала я, войдя внутрь, – мама.

Мама, которая всегда просыпалась от малейшего шороха, неподвижно лежала в своей кровати. Правая рука свисала к полу, левая лежала на животе.

– Мама, – сказала я, подойдя ближе.

Живот матери впал внутрь, будто из него вышел весь воздух. Я посмотрела, не дрожат ли от дыхания ее приоткрытые губы.

– Мам, – сказала я, коснувшись ее холодной щеки. – Мама.

***

Нас отбирали, подобно скоту.

Мистер Сайлент тыкал пальцем в приглянувшихся ему детей и отвешивал шутки мистеру Роджерсу, временно исполняющему обязанности директора.

– Завтра заберем наших счастливчиков, а пока подготовьте бумаги, – сказал мистер Сайлент, подмигнув мне.

Тогда-то я и решила наведаться к Сету.

Я проснулась глубоко после отбоя. Всеобщее сопение – отличный знак для предсмертной вылазки. Поцеловав Чуи в лоб, я сняла с подушки свою наволочку и пошла в туалет. Живи свободно, мой дорогой брат. Порезав ткань на толстые лоскуты и связав их между собой, я сделала скользящий узел, который мог свободно ходить вверх-вниз. Привязав край к дверной ручке, я просунула голову в петлю и повисла в нескольких сантиметрах от пола. Стягивающая боль, будто тебя пытается задушить ребенок. Зажмурив глаза, я пыталась уснуть, но дверь открылась и стукнула меня по голове. Это была Хлои – еще один отобранный кандидат. Она кинулась вытаскивать меня из петли, бросив на пол свою разорванную простынь.

3.

Полиция, скорая помощь, социальная служба. Каждый представитель из присутствующих органов заполнял свои бланки, чтобы закрыть брешь в виде меня, мамы и Чуи. Делайте то, идите сюда. Единственные родственники – бабушка с дедушкой по линии отца – отказались от нас. О самом отце мама никогда не рассказывала.

– Его просто не стало – вот всё, что вам следует знать.

***

Два черных минивэна въехали на территорию детского дома, чтобы погрузить живой биоматериал для своих нужд. Семь девочек и четыре мальчика. Перед тем, как нас разделили, Чуи подбежал ко мне и прижался к моей груди, вцепившись своими пальцами в мои лопатки.

– Не бросай меня, – пропищал он.

– Не брошу, – ответила я дрожащими от страха губами.

Наш фургон привезли в большой двухэтажный дом где-то в черте города. Одна спальня внизу и две наверху. Стены темнели от проступающей плесени. Лестница скрипела почти на каждой ступени. На полу расплывались размашистые черные пятна от жженых костров.

– Добро пожаловать домой! – воскликнула женщина, опершись на перила второго этажа, как только мы показались в дверях. – Ах какие же милые девочки!

– Марта будет приглядывать за вами, – сказал Сайлент, кивнув в сторону плотной женщины в черном парике.

– Можете звать меня «мамой», – сказала она, спускаясь по лестнице.

В этот же день приехал врач, чтобы нас осмотреть. Первый макияж, первая фотосессия. Хлои смотрела на меня, качая головой.

– Я не смогу, – шептала она, пока другие неловко позировали на камеру.

Нам выдали зеленые ветровки, которые были похожи на те, что носят доставщики еды.

– Эти куртки, – объясняла нам Марта, – песок в глаза проезжим полицейским. Всё просто: покупаешь пиццу и едешь на заказ. Никто не заподозрит доставщицу.

Мамаша, как мы ее называли между собой, учила нас мастерству утех и доставления блаженства. Нам показывали фильмы и проводили уроки по поведению, пока мы не стали теоретически подкованными в вопросах, как вести себя с людьми, способными позариться на несовершеннолетних.

4.

После смерти мамы, кажется, я навсегда потеряла любовь ко сну. Я просыпалась с сильной головной болью, будто бы ночевала в движущейся машинной покрышке. Вопросы, почему все происходит так, как происходит, уже давно перестали меня волновать. К черту весь этот бесполезный самоанализ.

Каждый день, находясь в приюте, я смотрела на высохшего лысого мальчика, который пытался вести себя как все, и завидовала ему. Черт, почему он, а не я.

***

На первое задание меня сопровождал сам мистер Сайлент. Он пожал руку огромному темнокожему бугаю, которому приходилось поджимать шею, чтобы пролезть в дверной проем. Боров отстегнул Сайленту пачку сотен и жестом показал мне, чтобы я проходила в зал.

Сердце в груди напоминало запертую в клетке канарейку. Казалось, что я не доживу до своего первого раза, что упаду на пол с замершими глазами от любого резкого звука.

В квартире пахло благовониями с древесным оттенком. И чем дальше я проходила, тем ближе подбирался терпкий запах коньяка.

– Садись, – сказал мужчина, указав на пышный белый диван с блестящими золотыми ножками, после чего удалился в одну из комнат.