a voice

Дверь снова открылась. Здоровяк вышел первым, вслед за ним вышел еще один темнокожий мужчина в синем клетчатом костюме и белой рубашке с золотыми запонками. Он сел напротив меня, поправил свой пиджак и, медленно рассматривая меня, сказал:

– Вживую ты выглядишь куда прекраснее, чем на фото.

Его властный взгляд увлажнил мои губы. От страха и смущения я опустила глаза, уставившись в один из ковровых узоров.

– Спасибо.

– Энни, верно?

– Да, сэр.

– Можешь называть меня Артур, – с гордостью сказал мужчина.

– Хорошо, Артур.

– Энни, ты голодна?

– Нет, сэр, Артур. Спасибо.

– Может чаю?

– Да. Благодарю, – сказала я, обернувшись на кашель, доносившийся из закрытой двери позади меня.

– Стефан, прошу, принеси нам чайник молочного и, – Артур покрутил в воздухе кистью руки, – каких-нибудь фруктов.

Стефан кивнул, после чего вышел из комнаты.

– Дай мне руку, – сказал Артур, протянув мне свою ладонь. – Не бойся.

Я положила свою руку в его широкую ладонь, и он мягко накрыл ее своими могучими пальцами.

– Сегодня моему сыну исполняется шестнадцать, – сказал Артур, изучая мою руку. – И ты, Энни, будешь его подарком.

Артур нежно поглаживал мою ладонь. Мне стало щекотно, и мои пальцы едва дрогнули. Артур посмотрел на меня и продолжил гладить ладонь своим большим пальцем.

– Артур младший не может ходить, – выдохнув, сказал мужчина. – Его позвоночник поврежден. Но всё остальное он чувствует. Понимаешь?

– Да, – услужливо сказала я.

– Я хотел, чтобы его первый раз случился ни с какой-нибудь грязной… – замолк он, подбирая слово. – Чрезмерно опытной девушкой.

От прикосновений Артура мои щеки налились красным. Я почувствовала дискомфорт внизу живота. Моя энергия неистовым зудом просилась выйти наружу.

– Хорошо, сэр. Мистер Артур, – сказала я, пытаясь вернуть руку.

– И еще кое-что, – сказал Артур, сжав мою ладонь, – ты должна взять во внимание, что мой сын робок и чувствителен. Поэтому, – сказал Артур, сжав свои пальцы еще сильнее, – я рассчитываю на твою настойчивость.

Сомкнув губы, мне едва удалось сдержать вырывающийся стон.

– Надеюсь, ты меня поняла? Я хочу видеть следы твоей неприступности, иначе… – сказал Артур, сжав мою руку до хруста костяшек.

В комнату вошел Стефан, и Артур отпустил мою руку, оставив на запястье красный след.

– Не стесняйся, – сказал он, указав той же ладонью на поставленный Стефаном поднос с фруктами.

Чай отдавал молочным ароматом. Яблочные дольки едва успели потемнеть. Капли воды на винограде отражали мой страх.

Прокашлявшись, я смочила горло глотком чая и поставила кружку обратно на стол.

– Спасибо, сэр.

– Если ты готова, мы можем идти.

Я встала с дивана, поправила юбку и последовала за Артуром в комнату, где на кровати лицом к потолку лежал его сын.

– С днем рождения, сынок, – сказал Артур, закрывая за мной дверь.

5.

Первые уроки в приюте. Первые зачатки интереса к жизни.

Преподаватель французского мистер Сет Фарел всячески пытался расшатать психику никому ненужного детского гумуса. На его уроках я умирала от смеха и, наверное, была единственной, кто понимала, о чем идет речь.

– Вы должны знать, если мужчина открывает перед женщиной дверь или уступает ей место в общественном транспорте, будьте уверены, что в девяноста пяти процентах случаев он не против трахнуть ее. Если мужчина делает комплимент или отвечает улыбкой на чей-то случайный женский взгляд, значит, он испытывает к ней некий интерес. К отдельным частям ее тела. Примерно в девяноста пяти и восьми десятых процентах случаев. На четыре процента приходятся сестры, немощные старухи, ну и беременные на поздних сроках. Таких поздних, что в процессе соития малыш уже может ухватиться за член. Хотя и в последнем случае нередко встречаются исключения. Примерно в ноль два процента. Беременные женщины выглядят экзотическим плодом в глазах утонченных гурманов. Такой секс – своего рода аттракцион уровня «русских горок». Любители экзотики готовы выложить хорошую сумму персоналу больницы за то, чтобы поиметь беременную.

***

Единственный источник света – полутораметровая лава-лампа с переливающимся красным воском, стоявшая в левом углу комнаты. Окна были завешаны тяжелыми бархатными занавесками. Справа от кровати стоял черный лакированный стол, на котором тлела ароматическая палочка с запахом хвои и лимона. Под потолком были развешены увесистые акустические колонки, из которых приглушенно доносилась трагичная симфония кого-то из классиков.

– Как тебя зовут? – спросил юноша, приподняв голову.

– Энни, – сказала я, потирая запястье.

– Энни – твое настоящее имя?

У меня запершило горло от спертого запаха дымящейся палочки.

– Да, – сказала я, покашливая.

– Пожалуйста, не обманывай меня, – сказал парень, подобравшись к изголовью кровати. – Я пойму, если ты врешь.

– Это мое настоящее имя, – повторила я, глядя ему в глаза.

– Что ж, – сказал он, приглушив музыку, – меня зовут Артур. Приятно познакомиться.

– Мне тоже, Артур, – сказала я, оглядываясь по сторонам, – у тебя очень милая комната.

– Энни, не могла бы ты подойти поближе? Я хочу получше увидеть тебя.