А земля пребывает вовеки

– Где сейчас находится Мила?

– Людмила Петровна. Она исчезла неизвестно куда.

– Расскажите подробно об этом.

– Каких подробностей желаете вы, товарищ Варвара Бублик?

Анна Валериановна была вновь спокойна: значит, Варвара ничего не знала о Миле.

Варвара допрашивала:

– Что она взяла с собой? Какой багаж? Деньги? Паспорт? С кем ушла? Что сказала вам и матери перед уходом? Что слыхали вы о ней с того дня, как она покинула город? Каковы были её намерения относительно будущего? Всё точно и подробно.

– Она ничего не сказала. Она ничего не взяла из дома. И мы ничего не слыхали о ней.

– Но это не в обычае вашего дома, чтобы Мила ушла, не сказав куда.

– Жизнь переменила обычаи. Людмила Петровна часто уходила в поисках пищи. Уходила молча. Молча она ушла и в последний раз, и не вернулась.

Варвара задумчиво смотрела куда-то вдаль, на миг позабыв платформу и суд. Перед нею вдруг возникло лицо Милы, и Мила, полуприкрыв лицо маленьким кружевным веером, шептала ей, как когда-то давно-давно: «О, Варя, ты ничего не знаешь о любви».

– Вот что, гражданка, – заговорила она наконец, встряхнувшись, – тут есть необъяснимое, странность: вы и мать так просто и легко смирились с исчезновением Милы?

– Людмилы Петровны. – Она ничего не знает, уверенно думала тётя, и воинственный дух вновь поднимался в ней. – То есть как это – «легко»?

– Молодая девушка исчезает из дома – и вы молчите об этом… Почему вы не искали помощи у власти? Почему не сделали формально письменного заявления о розыске исчезнувшей девушки? не требовали следствия? В городе была же полиция. И вы не обратились к ней?

– Не правда ли, как странно! – саркастически воскликнула Анна Валериановна.

Не слушая, Варвара перебила её:

– Из дома вдруг исчезает девушка. Две её ближайшие родственницы живут себе спокойно, не делая попытки её найти.

– У вас неверные сведения, товарищ Бублик! Первое, что было нами сделано в тот же вечер, около десяти часов, – мы обратились к вашему товарищу, или, простите, преступнику, ибо он вами недавно казнён, – к Климу Попову, тогда всемогущему члену правительства и главе полиции. Он прибыл к нам в дом. Ему были даны все сведения и показан оставленный дома паспорт… фотография…

– И что же?

– В тот час, близко увидев и поняв характер товарища вашего Клима Попова, я поняла, что девушке нашей семьи лучше погибнуть, чем быть найденной Поповым.

– Но какие меры были приняты им для отыскивания Милы?

– Людмилы Петровны. О, посмотрев на фотографию, он очень охотно взялся за поиски. В нежелании её найти я Попова не могу обвинить, но она не была найдена, и с тех пор о ней ничего не известно.

– Так. Но почему вы не напечатали объявлений в газетах, прося Милу…

– Людмилу Петровну.

– Прося Милу известить о себе и вернуться?..

– В газетах? – высокомерно удивилась Анна Валериановна. – В газетах? Какая идея! Вы полагаете, моя племянница ожидала бы приглашений через газеты, чтобы вернуться домой? Она, конечно, помнила адрес своего дома и знала, что значило для нас её исчезновение и как мы ждали её прихода или вестей от неё.

– Помимо полиции вы всё же могли бы обратиться за помощью к друзьям…

– К друзьям? – будто бы очень удивившись, переспросила Анна Валериановна. – Я полагаю, вы не могли же забыть, что сделала для нас долголетняя дружба в вашем лице?

– Так, – перебила её Варвара, – но что сделали для розыска вы сами?

– Я? Целыми днями, неделями я бродила по городу и окрестностям… я часами стояла на берегу реки… Я останавливала прохожих на большой дороге и спрашивала… Я видела все трупы, какие местные власти разрешали видеть. Но время шло, и я поняла: её нет в живых. Будь моя племянница жива, мы бы знали об этом. Её нет. Она погибла. Она умерла… Но вернёмся к главному, что, собственно, вас интересует: вы хотите взять нашу собственность. В случае отказа или сопротивления – взять силой… с должным наказанием в последнем случае. Не так ли? Сопротивления не будет. Сообщаю формально. Берите. Вас устраивает это?

– Отлично. Подпишите бумаги о добровольной сдаче усадьбы во власть народа.

– Подписать? К чему? Увеличить вашу коллекцию автографов лиц, уничтоженных вами? Что ж, это хозяйственно. Со временем можно продать за границей, как экспорт из большевистской России. «Голодному вору всё впору» – не мои слова. Это народная пословица…

Таким образом, «Услада» была взята правительством. Генеральше и Анне Валериановне отводился маленький домик посреди почти вырубленного парка. Им также отвели клочок земли около дома для огорода. Варвара объяснила, что обрабатывать огород они должны сами, наёмный труд для них воспрещается законом.

– Но как же с кухаркой? – удивилась Анна Валериановна. – Она не уходит.

– Не уходит? Мы в таком случае выселим её насильно.

– Всё, – сказала Варвара. – Гражданка Головина, можете уйти.

– До свидания. Нет уж, лучше прощайте, товарищ Бублик! – сказала тётя насмешливо, слегка поклонившись. – Благодарю вас! – И повернулась, чтобы уйти.

По лицу Варвары прошло какое-то движение, напоминавшее судорогу. Она окликнула уходившую: