А земля пребывает вовеки

– Постойте. Одну минуту. Если племянница ваша найдётся, немедленно дайте мне знать её адрес.

Анна Валериановна быстро повернулась. Лицо её пылало гневом.

– Что? – крикнула она Варваре. – Вам дать знать?

– Да, как другу её юности и детства.

– Варвара Бублик! – крикнула Анна Валериановна, и все вздрогнули от звука её голоса. – Если ещё жива моя племянница для в а ш е й п о л и ц и и или для в а ш е й т ю р ь м ы, пусть она будет навеки мертва для вашей дружбы!

Глава XIX

Новое правительство, как и предыдущее, нуждалось во всём. Школы, госпитали, клубы, дома отдыха, дома для престарелых, дома для детей – всё это сначала открывалось, а потом, по возможности и постепенно, экипировалось. Нужны были топливо, пища, одежда, лекарства, книги.

Варвара была очень занята и устройством, и снабжением, и контролем.

Просматривая документы о недвижимой собственности города, Варвара увидела: «Приют для благородных старушек». «Хм, – произнесла она вслух, – ещё один обломок старого режима». Читая дальше, она узнала, что старушек там достаточно укомплектовано: вместо полагавшейся до революции сотни их проживало двести тридцать; значилось, что они – «благородного происхождения», содержатся на всём готовом – и бесплатно.

– Возмутительно! – воскликнула Варвара. – Скажите! И на всём готовом, и бесплатно – до сих пор! Кто они, эти благородные старушки? Не скрывается ли там какая тайная организация? По городу бродят голодные дети… хронически больные, наши раненные в боях ещё не имеют приюта, а чьи-то благородные старушки – на всём готовом!

Она решительно встала, чтоб сейчас же пойти и на месте, на деле выяснить, что это за учреждение.

На деле оказалось, что это был действительно только приют, что к «благородной» сотне революция добавила сто тридцать «неблагородных», что «всё готовое», хоть и бесплатное, было далеко ниже минимума, что старушки голодали и беспрестанно ссорились, что и среди «благородных» и «неблагородных» доходило до битв и непрерывный визг, жалобы, ссоры утомляли служащих до изнеможения, и их глаза с мольбой о помощи обратились к Варваре.

– Посмотрим, – сказала Варвара кратко и начала детальный, методический осмотр приюта.

Обитательницы его, все без исключения, были действительно стары, в самых разнообразных периодах преклонных лет и старческих недугов. Большинство было в одинаковых тёмно-серых, при новом режиме никогда не менявшихся и сильно заношенных платьях. Головы их были повязаны когда-то светлыми, но теперь тёмно-серыми платочками. Старость уравняла «благородных» с «неблагородными», и по виду их невозможно было различить.

Они бесцельно бродили по комнатам, ссорились из-за места у окна, оправляли вдруг по ошибке не свою, чужую постель, – и из-за всего вспыхивали перебранки и ссоры.

Кто-то пустил слух, и кое-кто этот слух понял: контроль. Разберут все дела, виновных накажут, служащих всех уволят, условия будут улучшены. Всё это ожидалось от Варвары.

Варвара была окружена. Она спрашивала старушек об их жизни и об их нуждах. У каждой, словно Варвару ждали, были наготове подробнейшие и длиннейшие рассказы, запутанные жалобы, ужасные подозрения. Все нуждались во всём. Все были тяжело больны, смертельно кем-либо оскорблены, кровно обижены. Все были бестолковы, беспомощны, сердиты и суетливы.

– Они морят нас голодом! – заявляла одна. – Они сами съедают нашу пищу! А остальное продают!

– Здесь тайно отравляют людей! – шептали ей в ухо.

– Я требую дать мне отдельную комнату. Я имею право! Мой муж был полковником!

– Полковник? Хе! – перебил сардонический голос. – Скажите! И вы можете х в а с т а т ь с я э т и м? Полковник – и т о л ь к о! Мой муж был генералом. Он к о м а н д о в а л полковниками!

– У меня нет ботинок! Мне не выдали обуви! Я хожу в чулках! Посмотрите на мои ноги, а потом на термометр!

– Э т а ж е н щ и н а? Чья она была жена? К т о был её мужем! Всю жизнь проходив босиком, вдруг т е п е р ь она т р е б у е т ботинок! Тогда как я…

– Сюда напустили женщин из самых низов! Здесь всякий сброд. Контроль, вы видели вывеску? Для к о г о же этот приют! Исключительно для благородных!

Старушки из низов не уступали старушкам «благородным». Говорили меньше, но громче и толкались сильнее.

– Почему перестали выдавать лекарство? Ты, контроль, чего же смотришь? Сама с ними не крадёшь ли? Тут всё обкрадено!

– Теперь, слышь, народ сам по себе царствует, а пищи от него нету! Кто же теперь ест?

Раздался пронзительный крик. Кто-то, очевидно, стремился обратить на себя внимание Варвары.

Когда-то известная всему миру балерина, стараясь стоять и держаться на пуантах, сухою костлявою ручкой, похожей на кочергу, делала Варваре театральный приветственный жест. Она стояла поодаль и, поймав взгляд Варвары, манила её к себе.