a519320070554f13d17632a2d6377c88

То же самое касается не только интеллекта, но и социальности. Это нам так кажется, что мы чрезвычайно социальны. Но нам, честно говоря, многое кажется...

Человекообразные обезьяны демонстри­руют куда более высокий уровень действи­тельной социальности и сложности соци­альных отношений, чем обезьяна, называ­ющая себя «человеком».

В конце 70-х годов прошлого века выда­ющийся нидерландский приматолог Франс де Вааль[14] перевернул представления научного сообщества о социальном мышлении обезьян, когда выпустил свою ставшую бестселлером книгу «Политика у шимпанзе».

Он изобрёл способ картирования структуры социальных отношений приматов (в част­ности, шимпанзе), и эти «карты» поистине завораживают! Обезьяны мыслят огромное социальное пространство с множеством отношений, взаимовлияний, действия сил и различных обуславливаний.

Мы же витаем в облаках своих «блужданий», и нам только ка­жется, что мы учитываем ре­альное положе­ние дел, при­нимая те или иные решения. К счастью, цена наших ошибок в принятии социальных решений — благодаря всё той же культуре — не так высока, как у наших ближай­ших родственников.

Однако это «счастье» лености оборачивается тем, что мы всё хуже и хуже мыслим. Если ошибиться не страшно, то можно переходить от целенаправленного мышления к тупому экспериментированию, действовать путём «проб и ошибок», наугад, непродуманно.

Мы не замечаем этого, но правда в том, что мы всё меньше и меньше тренируем есте­ственные механизмы мышления, заложен­ные в нашем мозге. Мы рассчитываем, что нас «вывезет» наше сознание, не понимая его чудовищной ограниченности.

На самом деле, если что нас и спасает пока — так это только «культура», то, как организо­вано наше общество. Но и этот «спасательный круг» в нашей новой цифровой реальности даёт трещину, и чем дальше, тем больше.

Что ж, самое время понять биологию нашего мышления и заставить его работать на себя.

Идеальное в голове

Мы находимся в виртуальном мире, где единственное табу — реальная жизнь. ДЖЕНЕТ УИНТЕРСОН

Итальянский нейрофизиолог с вечно всклоко­ченными волосами Джакомо Риццолатти стал ещё одним Колумбом нашего мозга. Именно ему принадлежит открытие «континента» под названием «зеркальные нейроны».

Майкл Газзанига ожидал найти изменения в психике пациентов, переживших комис- суротомию, и действовал целенаправленно. А вот Риццолатти, как и Анохин, наткнулся на своё открытие почти случайно. С другой стороны, как это всегда бывает в науке, эта случайность, конечно, случайной не была.

Работая на протяжении многих лет в Парм- ском университете, Риццолатти занимался весьма скучным делом. Он изучал актив­ность мотонейронов коры головного мозга (мы о них уже говорили, когда обсуждали авто­матизмы письма или вождения автомобиля).

Большинство нейрофизиологов всегда считали эти нейроны «тупыми». Ну и правда, что инте­ресного в нейронах, которые обеспечивают нашу моторную деятельность? Скукотища.

Возможно, Риццолатти и сам так думал, в оче­редной раз устанавливая датчик активности нейрона в моторной коре макаки. Планирова­лось изучать нервные клетки, которые отве­чают за хватательные движения.

Эксперимент был примитивен до невозмож­ности: перед макакой на пол клали орех, а она сто предсказуемо поднимала и съедала. Соот­ветствующий мотонейрон разряжался, датчик срабатывал, и присоединённое к нему устрой- с тво издавало характерное пощёлкивание.

Всё шло как по маслу, пока один из сотрудников лаборатории, занимаясь подготовкой к экспе­рименту, по случайности не уронил орех. Он, надо думать, выругался, наклонился... И в этот момент, ни с того не с сего, раздалось то самое характерное пощёлкивание.

Сотрудник в изумлении поднял глаза и столк­нулся взглядом с макакой, внимательно следя­щей за его действиями из своей клетки.

Так стало понятно, что один и тот же нейрон включается и в тот момент, когда обезьяна с ама поднимает орех, и тогда, когда видит, что орех поднимает кто-то другой. Последу­ющие эксперименты доказали, что это действительно так.

Кроме того, выяснилось, что эти нейроны, получившие название «зеркальных», рассре­доточены по разным участкам коры головного мозга. Даже когда кто-то открывает бутылку с шипучкой, а вы слышите лишь специфиче­ский звук, у вас активизируются те же нейроны, как если бы вы сами открывали эту бутылку.

По зачем природа придумала столь хитрый нейрон? На первый взгляд, он кажется совер­шенно бессмысленной штукой, плюс не ясно, как это работает. С последним, надо сказать, до сих пор разбираются, но вот функция зеркальных нейронов теперь более-менее понятна.