a519320070554f13d17632a2d6377c88

Но Маша больна, она страдает аутизмом: она не понимает, что Света живёт в своей собственной — Светиной, а не в её — Машиной — субъективной реальности. И поэтому она говорит: «В шкафу у окна».

Если вы дадите себе труд подумать над этим нехитрым опытом, то я почти уверен, что в ка­кой-то момент мурашки побегут у вас по спине...

Маша, вероятно, хорошая девочка, но мы все для неё — ходячие мертвецы, мы думаем не свои мысли, а её — Машины — мысли, мы живём не в своём, а в её — Машином — мире. Мы как та самая кукла из коробки.

Аутизм не предполагает другого сознания, другой точки зрения, другого взгляда. Аутист живёт в мире, где есть только один живой человек — это он сам. Впрочем, и себя-то ему почувствовать непросто, ведь если даже «один шимпанзе — не шимпанзе», что любил повторять выдающийся приматолог Роберт Йеркс, то что уж говорить о человеке, который совсем один.

Неслучайно, ко всему прочему, аутисты бывают весьма агрессивны и могут вести себя «бесчело­вечно». На самом деле, они просто не понимают, что другой человек способен испытывать боль, страдать, мучиться. Они не знают, что он тоже жи­вой. Не знают, потому что их зеркальные нейроны работают не так, как у нормальных людей.

При этом даже шимпанзе умеют обманывать и обладают чем-то наподобие чувства социальной справедливости. Так, если вы проведёте экспе­римент, в котором служащий обезьянника будет на глазах у животного тихой сапой воровать бананы другой обезьяны, то шимпанзе начнёт предприни­мать попытки ввести этого служащего в заблуж­дение. И ещё шимпанзе будет очень радоваться, если с ним случится что-то плохое.

Эта удивительная и крайне важная для вы­живания социальных животных способность думать о сородичах как о субъектах, пресле­дующих свои цели и желания, думающих и чувствующих, обусловлена работой зер­кальных нейронов.

Впрочем, эти нейроны Риццолатти создают лишь базу для понимания «чужих сознаний». Действи­тельное, собственно человеческое понимание других людей, их мотивов и чувств, приходит к нам лишь с возрастом, благодаря долгому врастанию человека в культуру и большому опыту социального взаимодействия.

Но каким образом всё это связано с мышле­нием?.. Дело в том, что оно насквозь соци-

iUIbHO.

Мы не смогли бы мыслить так₉ как мы мыслим, если бы не знали языка, а язык — это социальная производная. Он и возник как средство коммуникации между нашими далёкими предками, и обучаемся мы язы­ку тоже благодаря другим людям, а не само­произвольно.

Впрочем, дело не только в этом. Куда важнее другое обстоятельство: наше мышление — это, по сути, создание сложных карт реальности. То есть другими словами: мышление — это формирование «идеальных» представле­ний о чём-то, что происходит в окружа­ющем нас мире.

«Идеальны» они, конечно, не в том смысле, что они прекрасны, а потому, что они явля­ются плодом работы нашего мозга. Это не материальный объект, который можно пощупать или выставить на всеобщее обозре­ние. Ученые ещё называют эти «идеаль­ные» феномены эмерджентным свойством мозга — неким результирующим системным эффектом[15].

А откуда мы вообще знаем о том, что некое «идеальное» существует? Где мы его обнару­живаем? Разумеется, там, где мы и живём — в мире других людей. Все их отношения друг с другом — это что-то такое, что нельзя пощупать (то есть они не материальны как предметы физического мира). Но они очевидно имеют место быть!

Весь наш социальный мир (и именно этим он отличается от социальности других живот­ных, живущих в стаях) — это одна сплошная «идеальность».

Вот что такое, например, брак? Это догово­рённость двух людей о создании семьи, кото­рую зафиксировали некие государственные органы. Но как это воплощено физически? Штампом в паспорте? Записью в каких-то реги­страционных документах? Но это же смешно!

Вот если бы в цепи заковывали брачующихся — это было бы другое дело, что-то физическое, материальное, настоящее. А так — что это? Бумажка?!

Но тут важно другое. Важно, что все заинте­ресованные лица относятся к этой ситуации как к браку. И вот именно это отношение и есть нечто «идеальное»: то, чего нет — но то, что имеет место быть.

Таким образом, брак — это просто идея («идеальное»), и существует он лишь потому, что мы все играем в соответствующую соци­альную игру.

Или вот, например, деньги. Мы все считаем, что деньги реальны. Но вот я даю вам бумажку, на которой написано «миллион рублей», и говорю, что сильно вас облагодетельство­вал. Вы решите, что я над вами издеваюсь, правда? А знаете почему?