Адам Смит в Пекине

Однако капитализм в Восточной Азии не увял. Внутри Китая большие деловые организации, контролирующие торговых посредников и субподрядчиков, стали неотъемлемой частью национальной экономики. И даже участие в торговле на дальние расстояния для жителей всех районов этой страны было гораздо доступнее, чем для европейцев[600]. В результате капиталисты оставались зависимой социальной группой, не имевшей возможности подчинять общие национальные интересы собственным классовым интересам. Так что в Восточной Азии капитализм мог развиваться не в центрах, а на границах и по окраинам системы государств. Наиболее ярким воплощением такого развития стала китайская диаспора, жизнеспособность которой и экономическое значение имеют очень мало аналогов в мировой истории. Несмотря на ограничения, введенные во времена правления Мин, периодические поражения и вызовы со стороны мусульман и других соперников, диаспора получала высокие прибыли и непрерывно направляла доходы региональным правительствам, доставляя средства в прибрежные районы Китая[601].

В XVII веке, во времена, когда происходил переход власти от династии Мин к династии Цин, в Китае сложились условия для такого развития, которое напоминало европейское: семья Чжэн создала коммерческую империю, сравнимую с голландской. Строя военные корабли и производя огнестрельное оружие, которые не уступали европейским, Чжэн покончили с конкуренцией португальцев, с успехом уклонялись от сборщиков налогов, действовавших от имени Мин, и оказывали сопротивление их военному флоту, монополизировали торговлю шелком и керамикой и распространили свое влияние от Гуандуна и Фуцзяня до Японии, Тайваня и Юго-Восточной Азии. К 1650 году они создали мятежную провинцию на юго-восточном побережье Китая. Но в 1662 году, не сумев разгромить маньчжуров на материке, они отступили на Тайвань, выгнали оттуда голландцев и создали собственное государство. Бывший голландский губернатор Тайваня был так потрясен их успехами, что в 1675 году сравнивал подъем морской державы Чжэн с подъемом голландцев в Европе за сто лет до того. В этом сравнении есть преувеличение, но Чумэй Хо (Chumei Но) не без оснований утверждает, что «системы сбора коммерческой и политической информации у Чжэн, должно быть, были по меньшей мере столь же эффективны, как у их главных врагов — маньчжуров и голландцев... Возможно, организация Чжэн была в чем-то похожа на VOC (Verenigde Oostindische Compagnie — Голландская объединенная Ост-Индская компания; создана в 1602 году. —Прим. ред.)»[602].

Не были Чжэн и пассивными участниками при переходе власти от одной династии к другой. На ранних стадиях борьбы за власть они были важным союзником Мин — тогда многие члены семьи Чжэн стали офицерами и генералами в армии Мин, — а когда в 1647 году армия Цин вошла в Фуцзянь, Чжэн Цзилун (Zheng Zhilong) попытался перейти на сторону противника. Это ему не удалось, а Цин в ответ заключили Чжэн Цзилуна в тюрьму и затем казнили. Впрочем, при Чжэн Чэнгуне (Zheng Chenggong) власть Чжэн достигает новых высот. В 1660-1670-е годы их власть на Тайване представляла собой по сути независимое государство, они собирали дань и вели торговлю с испанскими Филиппинами, Рюкю и другими государствами Юго-Восточной Азии. Преемник Чжэн Чэнгуна Чжэн Цзин (Zheng Jing) неоднократно отвергал предложение Цин о предоставлении им статуса полуавтономии и взамен предлагал признать их вассалами Цин, основываясь на исторических прецедентах: Корее и Рюкю. Император Канси настаивает, что «тайваньские разбойники — это фуцзяньцы, и Тайвань нельзя сравнивать с Кореей и Рюкю». Чжэн просили очень много и не получили ничего, а власть их пала в 1683 году в результате военного поражения[603].

Можно извлечь много поучительного из того, что при всем сходстве торговые империи Чжэн и голландцев имели разные судьбы. В европейском контексте голландцы стали лидерами в институализации баланса сил европейских государств, облечения властью капиталистических слоев общества внутри этих государств и усиления конкуренции разных государств в процессе создания заморских империй. В Восточной Азии, напротив, падение империи Чжэн расчистило путь для демилитаризации китайских купцов, усиленного строительства национальной экономики, как в Китае эпохи Цин, так и в Японии Токугавы, и стремительного упадка власти китайской диаспоры по сравнению с территориальными государствами этого региона. Как отмечает Померанц, империя Чжэн «представляет собой наглядный пример той деятельности, которую вполне можно сравнить с европейской вооруженной торговлей и колонизацией, но которая не характерна для нормальной государственной системы Китая»[604].