Адам Смит в Пекине

Несмотря на успешное продвижение восточноазиатской «революции прилежания» и на дальнейшее увеличение доли Восточной Азии в мировом производстве, внутреннеориентированная политика Китая эпохи Цин и политика Японии Токугавы, как признает и Сугихара, привела к резкому сокращению торговли между азиатскими странами с начала XVIII века[605]. Еще хуже то, что в морях Восточной Азии образовалась пустота, которую не могли заполнить плохо экипированные и невооруженные китайские купцы. Эту пустоту постепенно заполнили европейские государства, компании и купцы, которые на рубеже XVIII и XIX веков быстро укрепляли свое господствующее положение на восточноазиатских морях. В этом смысле критическим оказался дальнейший упадок судостроения и навигационных технологий в Китае, при том что в Европе и то и другое в это время быстро развивалось[606].

Уже приведенное нами выше утверждение Смита, что расширение внешней торговли отвечало бы национальным интересам Китая (в особенности если значительная часть этой торговли велась бы на китайских кораблях), конечно, обосновано не столько чисто экономическими соображениями, сколько соображениями национальной безопасности, а именно способностью Китая отслеживать европейскую угрозу на морях и отвечать на нее. Однако в течение столетия главную проблему в смысле безопасности для Цин представляла северо-западная граница и Ханьский Китай, где все еще ставили под сомнение легитимность их правления, поскольку они были иностранными завоевателями. В этих обстоятельствах, конечно, было бы непозволительной роскошью вкладывать средства в строительство флота, навигацию и внешнюю торговлю, а в худшем случае такая политика привела бы к неблагоразумному расширению границ империи. Да и зачем было чрезмерно расширять свои границы, когда европейские государства соревновались в том, кто больше вложит в Китай серебра в обмен на китайские товары? В результате очень выгодного экспорта китайского шелка, фарфора и чая, а также очень высокого китайского спроса на серебро, который привел к тому, что здесь оно было вдвое дороже, чем в других частях света, в Китай в XVI-XVIII веках поступает три четверти серебра из Нового света[607]. Трудно представить себе, как при всей успешности интровертного развития, удивлявшей даже европейцев, правители Цин смогли увидеть эту новую силу, которую агрессивные приплывшие по морю «варвары» принесли в регион.

Итак, в Восточной Азии не было характерной для европейского развития неразрывной связи милитаризма, индустриализма и капитализма, которая провоцировала на экстерриториальную экспансию (и ею же поддерживалась). Именно поэтому восточноазиатские государства гораздо дольше, чем европейские, жили в мире между собой и Китай мог укрепиться как величайшая рыночная экономика. Однако, с другой стороны, не принимая, подобно странам Европы, участия в экстерриториальной экспансии и гонке вооружений, Китай и вся восточноазиатская система оказались уязвимыми перед военным натиском расширявших свои территории европейских государств. Вот почему включение Восточной Азии на условиях подчинения в глобализующуюся европейскую систему стало неизбежным.

Включение и соединение

Подчиненное включение Восточной Азии в европейскую систему и сокращение доли этого региона в общем объеме мирового производства (как мы видели на графике 1.1) не были вызваны только лишь конкуренцией западного предпринимательства с восточноазиатским. Как мы предполагали в главе 3, в противоположность утверждению Маркса и Энгельса, что дешевые товары — это «тяжелая артиллерия», с помощью которой европейская буржуазия «разрушит все китайские стены» даже после того, как британские канонерки разрушат стены правительственных ограничений, защищающих внутренний китайский рынок, все-таки британские торговцы и производители с трудом выигрывали в соревновании со своими китайскими соперниками. Импорт британского текстиля после 1830-х годов действительно нанес ущерб ряду секторов китайской экономики и некоторым регионам. Однако в сельских районах британские хлопчатобумажные ткани никогда не выдерживали конкуренции с китайскими тканями более высокого качества.

А после того как импорт вытеснил ручное производство хлопчатобумажной пряжи, применение более дешевого машинного прядения дало новый толчок местной текстильной промышленности, что позволило ей не только выстоять, но даже развиваться[608]. Западные компании, открывавшие производство в Китае, так и не смогли проникнуть в обширные отдаленные районы страны, так что им приходилось прибегать к услугам китайских торговцев для доставки сырья на производство и для продажи своей продукции. И хотя в некоторых отраслях промышленности западное производство действительно преуспело, китайский рынок в целом (за исключением железных дорог и шахт) разочаровал иностранных коммерсантов[609].