Адептка, какого тлена?

– Од, научить можно того, у кого есть мозг. Хотя бы зачаточный, – возразил братец. – А голем – бездушная махина и без хозяина…

– Знаешь, бесштанный, а твоя напарница, может, и права, – задумчиво протянул Хард.

– Как ты меня назвал? – возмутился Мик, воинственно встопорщив усы.

– Ну хорошо, мохнозадый, – хмыкнул рассветный.

– Так, мелкая, держи этого стража. Сейчас я ему вмажу! – засучивая рук… точнее, мех на лапах, грозно пропищал Мик.

Кто другой не обратил бы внимания, что маленький грызун называет так девушку, которая явно больше него. Ну мало ли какие у кого прозвища в семье… в смысле в банде. Но рядом со мной же был такой замечательный рассветный. Замечал все, что ему не нужно! Но гораздо хуже, что при этом он задавал уточняющие вопросы.

И, судя по взгляду, хотел сейчас именно этим и заняться. Потому я, пока братец не ляпнул чего еще, запихнула хомячелло в сумку и, резко сменив тему разговора, предложила:

– Слушай, может, улетим уже отсюда? Нас хоть заклинания стражи и не достанут, но вот осенний ветер – еще как. Я уже продрогла до мозга костей. Про дрессировку големов можно поговорить и на земле…

– И про твоего голема с площади тоже, – произнес Хард.

У-у-у! Этот страж еще и незабываемый, оказывается. Ничего, гад такой, не забывает!

Глава 6

Сумерки неспешно и величественно спускались на улицы Бронса. Мы с Хардом тоже спускались. Только стремительно и штопором. А все потому, что один рассветный не снял отвод глаз, а другой псих, в смысле маг, несшийся на своей метелке нам навстречу, едва не пошел в лобовую атаку. Столкновения удалось избежать лишь благодаря реакции стража, который успел уйти в сторону. Жаль, что в той был шпиль погодной башни. Его-то мы и задели.

Ударом, который пришелся на веник метелки, нас развернуло, и мы камнем полетели вниз. Хард схватил черен обеими руками, потянув на себя так, что древко едва ли не выгнулось дугой, грозя в любой миг треснуть. Но у самой земли рассветному все же удалось затормозить. Ценой немалых усилий (своих) и вокальных данных (уже моих).

Вопила я недолго, но с чувством. Когда же мы зависли в паре футов над брусчаткой и я поняла, что мы не разобьемся, то резко замолчала и сделала вид, что обозналась и вообще – это не я, а Харду показалось. Затем невозмутимо спрыгнула с черена и, одернув юбку, полувопросительно произнесла:

– Идем? – И качнула головой в сторону вывески.

Пифией я не была ни разу, да и зачет по предсказаниям сдала со второй попытки, но сейчас могла с уверенностью напророчить свое будущее. Горячий сбитень и пирожок видны были в нем очень даже ясно и четко. А что еще могли подавать в таверне с названием «Кружка и пампушка»?

Я прикинула, что в моей сумке как раз осталась пара медных монеток от последнего потраченного серебряного геллара. Думаю, их должно было хватить.

Хард, окинувший меня скептическим взглядом, перевел тот на вывеску и вместо тысячи ответов попросту поставил летунью в метелковязь. А затем галантно предложил руку. Точно мы были не напарниками, а… парой!

Несколько мгновений недоуменно взирала на рассветного. Нет, я прекрасно знала, как должна выглядеть эта композиция из женской ладони и мужского локтя, но ощущение, что я сую свои пальцы в мышеловку, не покидало.

Весь недолгий путь до таверны, который и занял-то не больше дюжины шагов, я ожидала какого-то подвоха. А тот возьми и не случись. Даже когда дубовая входная дверь скрипнула, пропуская нас в зал, где витал аромат дерева, выпечки и трав, ничего не произошло. И это был тот случай, когда отсутствие неприятностей порой тревожило больше, чем их наличие.

Я настороженно осмотрела зал. По вечернему времени большинство столов оказалось занято, но нам удалось найти в углу один свободный. Его-то и заняли. И лишь там, в тени, я позволила себе немного расслабиться.

Нам принесли две кружки травяного взвара и большую тарелку мелких жареных пирожков-прошмыгушек. Делали их в Бронсе ровно на один укус, чтобы в рот засунул за раз – и можно бежать по своим делам, жуя на ходу.

Раньше я любила прошмыгушки именно за это. А сегодня поняла, как, оказывается, неудобно, когда сдоба такая мелкая. Постоянно приходилось тянуться за новой, чтобы был повод сделать вид: я занята едой и отвечать на очередной вопрос не могу.

Когда же блюдо опустело, Хард лишь поинтересовался:

– Заказать еще? Или продолжим нашу продуктивную беседу? – иронично уточнил Хард.

Хотя в свете обстоятельств правильнее бы звучало «продуктовую». От нее и так уже сжался мой кошелек и растянулся желудок.

– Не надо «еще», – выдохнула я.

Рассветный кивнул, довольный, своим мыслям, а потом… Потом я поняла, что это был его коварный план – накормить несчастную девушку до бессознательного состояния и выпытать у нее все!

Правда со «все» у стража не получилось. Я и Мик стоически держали оборону, насколько это могут делать объевшиеся, выпившие ароматного сладкого травяного взвара и уютно устроившиеся в теплом уголке, уставшие и сонные люди… и хомяки.