Адгезийская комедия

Торжествуя я протянула дяде Васи уголки – заключительный штрих нашего ремонта, если не считать штор. На кухне красовалась прекрасная мойка, а машинка не тряслась и прыгала как бешеная чпола, а тихо отжимала на проверочной стирке под сумасшедшее красивой столешницей в цветочек и клеточку, мы же с Сеней наконец навесили карниз на кухне. Я притащила с балкона шторы и сказала, что на кухне я навешу сама (чтобы поболтать с дядей Васей), а Сеня чтобы вешал в комнатах. Там и кольца с крокодилами, там легче – на кухне-то старые бабушкины крючки, с крючками сложнее, они колются. Мы с дядей Васей полюбовались на потрясающие шторки в цветочек и с оборочками.

− Мама всё-таки мастер!

− Да ладно, дядя Вась, два шва прострочить.

− А ткань выбрать? А раскроить?

− Ткань я выбирала и кроила я – два полотна, это элементарно.

Я пригляделась пристально к дяде Васе. Дядя Вася собрался вспоминать былое, но меня позвал Сеня, что-то у него не заладилось, он то и дело выкрикивал вопросы, но я отвечала молча. Делала вид, что не слышала – машинка же крутилась, ну и что, что тихо, всё рано можно свалить на машинку.

Я вошла и обомлела:

− Ты совсем, Сень?

− А что такое?

− Ты вешаешь занавески тесьмой вниз так ещё и наизнанку!

Сеня слез со стремянки:

− Не понял.

− Снимай всё и перевешивай! Ты тупой. Тесьма для жёсткости вверху, там в ней верёвочки, чтобы цеплять на крючки, ну так положено у штор, не вникай, просто повесь! Там более у тебя не крючки, а просто пришпилить крокодильчиками.

− А откуда ты знаешь, где у штор изнанка? – Сеня злился, что всё переделывать. Мама говорит, что все начинающие портные тоже злятся на переделки, после к переделкам привыкаешь.

− К окну настроченная тесьма! К окну! – сказал дядя Вася, смеясь.

Дядя Вася вышёл на поиски нашего председателя Алексея Алексеевича, оказывается в комнате у нас подкапывала батарея, а я и не заметила. Телефон у начальника жэка не ловил.

− Алексей Алексеевич видно в подвале, он там крыс травил, а теперь воды горячей нет, он говорил, что весь день там что-то снова чинит.

− Я найду, не беспокойся.

Я стала убираться на кухне, генеральная, так сказать, уборка.

− Как же стало светло и свободно! – кричала я Сене, наливая ведро и добавляя кипяток из чайника для теплоты. – Как всё круто! А ведь я, всё я сама…

Сеня не отвечал, я прошла в комнату проконтролировать и чуть не убила его: шторы висели так: где много сборки, где совсем ноль.

− Ты издеваешься, не пойму?

− А что? – Сеня слез со стремянки и стал встряхивать руки.

− Затекли с непривычки? Ну-ну… Мастер ты наш спорта.

− Что не так, Мальвина? Объясни без визга.

Может адгезийцы лишили его разума?

− Ты сам не понимаешь? То густо, то пусто!

− Понимаю, понимаю.

− Надо распределять шторы рав-но-мер-но. Ты понимаешь что это? Тук-тук-алё? – я постучала Сеню по башке кулаком. − Шторы-то широкие, такие все в фалдах сильно присборенные. У тебя пятьдесят крокодилов. Пять-десят! Подели на две шторы! На две! Задача для первого класса! А ты тупишь.

− Может ещё линейку взять? – Сеня тоже бесился.

− Возьми. Ширина шторы три метра, триста сэмэ поделить на двадцать пять, получится…

− Не на двадцать пять, а на двадцать три тогда уж!

− Так и дели, раз такой умный, раз на глаз не можешь присобачить крокодилы. Читер! Ну!

− Читери-читери… Задача для нулевого класса! − Сеня отцепил шторы и бросил их на пол.

Я заверещала и затопала ногами:

− Стой! Совсем уже?! Тут не мыто ещё! Тут налёт!

− Где линейка?

− Сам ищи! Достал!

Сеня ломанулся в соседнюю комнату, видно к столу.

− Всё, – заорала я, охватив голову. – Ты меня довёл! Не делай ничего. Я сама! Ну мама же выбирала ткань и шила… Вали! Вали, не доводи меня!

Сеня вернулся с линейкой в комнату и я подумала, что пандемия действует на человека разрушительно, отупляюще. Когда Сеня впервые тут появился, он каждый час отжимался, растягивался, делал захваты руками замком за спиной, крутил своей тупой башкой, то есть шеей, а сегодня он тормозил по-страшному, по десять минут стоял и смотрел с балкона уже три раза. Ну балкон знатный, длинный, тем более теперь пустой. Можно жить, сдавать, как третью комнату – дядя Вася так пошутил.

Я смотрела на Сеню. Наверное он как то не так истолковал мой взгляд. Я реально была озабочена совсем другим, было реально не до отношений. Он подошёл ко мне. Я отошла к табурету и плюхнулась на него, вцепившись в края табурета, холод табуретной ножки обжог мне руки.

− Знаешь…

− Иди! Всё! На свой балкон! Дыши там! Человеки-пауки напротив ползают!

И я всё поняла. Эта задумчивость, я знала её хорошо, сейчас он что-то обдумывает, я даже знала, что. Я давно этого ждала. Я только думала: когда он решится. Сейчас он видно понял, что или пан или пропал. А может ему надоело вешать шторы. Мне тоже, положа руку на сердце, было лень. Я поэтому так и разбесилась, что он не как не справится. Я молчала. Он снял с меня бандану, дотронулся до моей лысой черепушки:

− У тебя проплешины.

− Уйди.

− Нет, – сказал он

− Ну реально сейчас дядя Вася придёт.

− Ну и что?