Адгезийская комедия

− Несколько дней чистила рамы, они покрашены в четыре слоя, это какой-то ужас.

− А экономия какая, – продолжал словоохотливый электрик. − И дерево, живое дерево!

− За окном? Липа?

− Нет. Рамы деревянные, двери деревянные! И при повышении температур, замечу, не выделяется свободный фенол.

− А скажите, пожалуйста, внизу под окнами никого не видно?

− Где?

− Ну вот за окном. Стоят там мужики?

− Сейчас гляну. Нет вроде. Плохо видно. Листва…

− А на кухне, на балконе?

Роман охотно прошёл на балкон:

− Мужики сидят. Рабочие. У них обед. Хорошо у вас, обе стороны во двор. И причём, в разные дворы. Дом-книжка всегда с удивительными видами из окон.

− А в шортах такие, похожие на спортсменов и с собачками?

− Кто в шортах? Рабочие в комбезах.

− Нет. В комнате, в комнате под окнами, там где листва?

Роман вернулся, озадаченно посмотрел вниз из окна в комнате:

− Я не вижу таких. Вас кто-нибудь преследует?

Ну конечно не видит. Может мне мерещилось всю неделю?

− Нет-нет. Просто знаете – машут, приветствуют, заигрывают…

− Да не обращайте внимания. Давайте завернём в полиэтилен мебель.

Роман принялся с видом довольного руководителя и начальника ходить по квартире, всё закрывать. Потом мы стали наматывать диван, шкаф и полки на кухне в полиэтилен – чтобы пыль не попала.

− Теперь столик и шкафчики давайте.

− Жильцы сказали, им не надо. Я объявление дам, чтобы забрали, − сказала я.

− Тем более надо замотать. – Не надо пачкать, чтобы люди не испачкались пылью.

Мы истратили три кольца скотча. Потратили на эти полиэтиленовые обёртывания битый час, да и рулон полиэтилена стоил недёшево. Зачем обёртывания этой непонятно откуда притащенной жильцами мебели?

− Ну вот теперь едем, − командовал Роман.

− Да-да. Сейчас пол протру.

Я взяла губку и поплелась в коридор, потёрла след от сапога в надежде стереть все сомнения, видения и тревоги ожидания, нервности, неровности, искажения действительности. Иногда хорошо бывает стереть память…

Глава пятая. В Москву!

Ненавижу магазины, рынки и вообще торговлю. Как бы я не недолюбливала строителей, торговлю не уважаю ещё больше. Это же просто посредники, перекупщики. Продавцы всегда врут. Сколько некачественной ткани, а особенно клеевой, мы с мамой купили, сколько машинок мама отдала в утиль знакомым механикам, пока нашла хорошее оборудование. Да что там – даже ножницы целая проблема купить годные. А уж поточить − легче купить новые. Поэтому мама научилась точить ножницы сама…

У нас в общежитии живёт Роза. Это грузная женщина лет семидесяти. Когда-то она была комендантом и техником, а теперь просто живёт и постоянно жалуется на самочувствие. Мама вспоминает, что Роза ездила раньше в Турцию за золотом, да она и сама об этом рассказывает и всегда приговаривает: деньги − ерунда, главное − здоровье. Вот она – прирождённый продавец. У неё бизнес в крови. Она у нас в доме – посредник между фермерами и покупателями. Я уже говорила, что многие привозят продукты из деревень, но ходить по квартирам и предлагать – не айс для многих. Все предпочитают Розу. Ну и мы покупаем у неё, я об этом писала. И даже если кроме нас нет покупателей вообще, Роза обязательно скажет, что она для нас придержала, а могла бы… И мы делаем вид, что верим в этот торгашеский бред и благодарим. Набивать себе цену – самое гнилое дело. Где-то это прокатывает, но не в плавании точно. Я заметила, чем мельче человек, чем он меньше из себя представляет, тем больше он хвалится, пиарится и расхваливает себя − павлинит. Все эти рекламщики надоели.

Мы с Романом летели на его крузаке. Строительный рынок Веретенца лениво разлёгся под мостом как всем известный великан из всем известной книги – между старым и новым городом. Я успела в эти дни сходить на рынок. С продавцом красок я подружилась. Такая милая женщина, выслушала меня, про мои мучения с окнами, посоветовала хорошую краску, предупредила, что надо грунтовать толсто и шпаклевать, иначе может потрескаться даже самая лучшая краска.

− Дерево очень капризное, − улыбалась продавец. Она посоветовала ещё разные штучки, но это неинтересно, вся эта стройка не очень интересное дело, очень нудное и долгое, особенно все эти ожидания до полного высыхания стен, ожидание всего.

Я размышляла как-то невпопад, размыто, распылённо – что вижу, о том и думаю. Я была в заторможенном состоянии. Как хорошо, думала я, что уезжаю на три дня. Неужели за три дня Роман всё успеет? И почему я ничего почти не успела за неделю? Надо обдумать, надо отдохнуть, надо сварить себе, в конце концов, нормкашу. Получилось что от перегрузок (да, да! тут были перегрузки по всем фронтам) я стала мало спать. Надо передохнуть, и пусть тут Роман посверлит, пошумит, я уже позвонила Алексею Алексеевичу и предупредила, что будет шумно. Но старший по дому сказал, что все шумят, в разрешённые часы можно. Как хорошо, что есть разрешённые часы. Как это здорово, верно.