Адгезийская комедия

− Ещё как был. Это «Два капитана Каверина». Сыну вашему в десять лет подсунули данную книгу. Ведь «Два капитана», Мальва?

Я стояла как дура.

− Не знаю, я не читала.

− Ну а фильм, Мальва? – пристыдил меня гость.

− Я не смотрела фильм, − развела я руками, как это делают малыши на утренниках в детском саду, такой обескураживающий жест: я, мол, не при делах, извини.

− И вот ещё сюжет. Приходит мужик в ботфортах к мужику, который бросил в лесу друга…

− Не друг он мне, не друг! – табуретка под Сениным отцом подскакивала и дрожала. − Он ещё больше моего нашёл! Он со мной год не разговаривал! Год!

− Окей. Приходит человек в ботфортах и просит своё назад.

− Это не его! Я нашёл! Мы нашли! Это наше!

− Прекрасно! – незнакомец встал со стула. Он изменился. Сейчас он был в ботфортах и камзоле. Он был страшен и величественен, как железный памятник королю из «Нильса с дикими гусями». – А вот я расскажу вашим соседям, что ты их кормильца на тот свет спровадил.

− Э-ээ…

− Я тебя тогда простил, супруга твоя вину на себя взяла, а не ты. Вы ещё сто раз об этом пожалеете. Всю жизнь мучиться будете, уж я обещаю, ещё соседу своему позавидуешь.

− А-а…

− Сыну вашему неправду сказали, и правильно сделали. Сглаз – не сглаз, а… Я считаю, Константин Иваныч, вам пора уезжать. Не надо сына беспокоить. Завтра ветерок, дорога подсохнет… Ливень то какой… Почти сутки, а? В Веретенце у нас почвы-то истощённые, без камней, без руд, а? – Человек в ботфортах испепелял взглядом Константина Иваныча. – Ну как? Уяснили?

Мне показалось, что отец Сени подвисает. В прямом смысле – ноги его не касались пола.

− Д-да-д-да, − Отец Сени совершенно был дезориентирован. Он не мог найти выход из комнаты, и попытался выйти на балкон, то есть зайти за спинку кресла незнакомца.

− Мальва! Проводи! – жёстко сказал мне незнакомец.

− Но…

− Да не бойтесь вы, Константин вы наш Иванович, − незнакомец просто вытряс отца Сени из его ветровки. Или ветровка каким-то неведомым образом вдруг оказалась на полу.

Незнакомец, лязгая шпорами, приблизился к отцу Сени – отец Сени ударился лбом о дверной проём и «полетел» в прихожую.

– И я с вами, – голос незнакомца гремел. − Вы на ку-десять или на рене-логане?

− Вве, − сказал отец Сени.

− Понял. На икс-шестой?

В прихожей зашатались шкафы.

− До свидания Мальвина.

Громко хлопнула дверь. Я побежала повернуть замок, включила свет в коридоре и обследовала пол. Ну конечно: след тут как тут. По привычке я вытерла его тряпкой, повозила ногой – меня как током ударило, может просто нервное.

Я вошла в комнату, а там кроссовка отца Сени! Он как раз топнул правой ногой, протестуя… Зря это он сделал. А он оказывается – трус. Вот почему он Сеню тиранит. Трус −– он с детства трус. А у нас в бассейне трусов нет, из тех, у кого первый взрослый и выше… Я старалась думать о всякой чуши, чтобы не вспоминать историю о пропавшем Сенином соседе…

− Добрый вечер дорогие адгезийцы. Вас приветствует безначальное радио! Ливень в прошлом, в будущем вечность. Тринадцатое июля знаковый для некоторых день. Но расскажем сегодня, какие билеты мы разыграем…

Сеня повернулся на диване:

− О ё! Уже ночь?

− Нет. Всего-то полдесятого.

− Ой, ё! Заспался, поеду, Мальв, домой, − вскочил Сеня, но тут же плюхнулся на диван, потеряв равновесие.

− Нет. До завтра поживёшь здесь.

Сеня сонно водил головой.

− Папа разрешил тебе завтра вернуться. Он тебе написал в мессенджер, − я сказала это помимо своей воли.

− Но как?.. − Сеня хотел спросить, как я узнала, он взял со стола свой телефон: − Тебе тоже мой папа звонил?

− Ну да, звонил, − приходилось со всем соглашаться, счастливый Сеня спал подозрительно-странным богатырским сном, пусть и пробуждение станет для него счастливым.

− А почему тут папина бейсболка?

− Да и кроссовка его здесь! – я протянула непарную обувку.

− Бейсболка у папы счастливая, он не мог… − Сеня вертел в руках кроссовку: − Мальва! Он тут был! – Сеня хлопнул себя по лбу.

− Да был. Завтра утром ему вернёшь. Не трогай его сегодня.

− Да как я его трону? Я тут, а он там.

− Ну и прекрасно. – Сеня подошёл к табурету и взял бейсболку. А что она мятая-то такая? Что здесь было?

− Ничего не было. Нормально поговорили.

− О чём?

− За жизнь.

− С кем?

− Со мной. – А что я должна была ответить? − Констанин Иваныч хорошего остался обо мне мнения.

− Это ты мне будешь рассказывать? О хорошем его мнении?

− Сень, честно. Всё норм. Он раскаялся. Ложись и дальше спи.

− Мне снился странный сон, Мальв. Вроде бы я видел твою бабушку. Она села рядом со мной и сказала, что … ой… потом… не хочу продолжать.

− Раз начал-то! Ну!

− Ну хочу. Дурацкий сон. Надо чаю, что ль, выпить. Надо ж фонт работ определить. Закопались мы с этими вытяжками…

Сеня до сих пор не совсем ещё проснулся, что называется не очухался, но я поняла, что рассказывать он ничего не станет. И я пошла в ванную с чайником. Интересно, сколько осталось в сумке хавчика (там у меня лежали хлебцы)? Кажется, почти уже ничего не осталось…

Глава седьмая.

Ящер и сухонький