Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

Французское правительство во главе с А. Тьером даже не осудило действия северных держав, прибегнувших к давней практике Священного союза. Такая сдержанность объяснялась прежде всего стремлением Франции наладить отношения с Австрией и Пруссией и таким образом отказаться от ориентации исключительно на союз с Англией. 15 апреля 1836 года Тьер направил письмо французскому послу в Санкт-Петербурге П. де Баранту, которое вполне можно считать его внешнеполитической программой: «Вы говорите мне о союзах <…> Я являюсь сторонником союза с Англией, но без отдаления от других стран. Не нужно помещать нас между двух лагерей, один из которых состоит из трех северных дворов, другой из двух морских держав, которые из-за вражды словесной или неприязни внешней готовят себя к большей напряженности. Сегодня в Европе единственное, что можно делать, это ждать, и пребывая в ожидании, улучшать наше внутреннее положение, усиливаться, становиться богатыми и могучими. Нужно делать то, что делал кардинал де Флери[722]. Чуть позднее мы это увидим; когда случится неожиданность, мы будем к этому готовы благодаря покою и длительному миру. В этом заключается моя позиция»[723].

Более того, Тьер признавал законность требований северных держав и таким образом оправдывал их действия. «Я Вам скажу только, что краковское дело меня удручает. Я знаю, что действия изгнанников были гнусными, я не сомневаюсь, что Венский договор (главный Акт Венского конгресса от 28 мая (9 июня) 1815 года и специальный Дополнительный договор о Кракове от 21 апреля (3 мая) 1815 года. — Примеч. И.И.), на который ссылаются, действительно предоставляет правительствам трех держав такое право, но я сожалею, что срок, предоставленный краковским властям, не продлили на несколько дней, чтобы соблюсти со своей стороны все внешние приличия…», — писал Тьер французскому послу в Вене Л. де Сент-Олеру. Надо отметить, что Франции самой приходилось бороться с европейскими революционерами в Швейцарии, призывавшими к ниспровержению Июльской монархии, и поэтому Тьер хорошо понимал те проблемы, с которыми сталкивались австрийские власти. Возможно, это также сыграло роль в его сдержанных оценках по краковскому вопросу.

Оценки французского правительства по ситуации в Кракове полностью противоречили позиции английского правительства, энергично протестовавшего против действий «северных дворов». В частности, Г. Пальмерстон настойчиво предлагал Тьеру выступить с совместной нотой протеста против действий «северных дворов».

Но А. Тьер ограничился только призывом к немедленной эвакуации из Кракова войск Австрии, Пруссии и России. Он не обвинял континентальные державы в том, что их действия нарушали нормы международного права. Соответствующее указание Тьер дал французскому послу в Лондоне генералу Ф. Себастиани: «Лорд Пальмерстон тем не менее считает, что нельзя уклониться от демарша, поскольку иначе три двора вообразят, что можно безнаказанно завладеть маленьким государством Краковом, без того чтобы Франция и Англия не взволновались. Я разделяю его мнение, и вот что я сделал <…> Представители трех дворов предприняли демарш одновременно, чтобы объявить мне и объяснить вооруженную интервенцию в Краков. Выслушав их заявления, я сказал следующее <…> Я не даю правовой оценки, потому что противоречия в текстах договоров, когда эти договоры не являются очевидными и неоспоримыми, приводят к чистому крючкотворству и злоупотреблению правом и никогда никому не идут на пользу. Я ограничиваюсь обсуждением обычаев, имеющих силу закона (usage de droit). События в Кракове, к которым привело преступное поведение беженцев, достойно не меньшего сожаления, это очень прискорбно. Кроме того, я потребовал немедленного вывода войск из Кракова <…> Теперь я согласен с ними (послами трех держав. — Примеч. И.И.) по одному пункту, который должен помочь уладить это дело. А именно принять во Франции часть беженцев (имеются в виду польские заговорщики. — Примеч. И.И.), если их не очень много…»[724].

В целом во Франции многие либералы осудили эту интервенцию северных держав. Французские доктринеры отметили, что она была «новым нарушением Венского договора в отношении польской нации и движением к исчезновению одного из независимых государств, которое составляло европейскую Конфедерацию…»[725].