Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

Тем временем в Лондоне начались консультации послов. Послы ведущих государств Европы высказали мнение, что Францию необходимо вовлечь в мирный процесс, а не удаляться от нее[772]. В частном письме к Тьеру от 28 апреля Гизо сообщал, что австрийский посол в Лондоне барон Ф. фон Нойман высказал свою солидарность с французской позицией, но просил его соображения не предавать гласности[773]. Это сообщение воодушевило французского премьер-министра, вселив в него надежду, что Австрия и Пруссия колеблются и в принципе могут отойти от блока держав, враждебных Франции в Восточном вопросе.

Пятого мая 1840 года Нойман сообщил Гизо, на какой основе Австрия готова присоединиться к Франции. Она соглашалась на раздел Сирии между султаном и пашой, но пока еще не могла ответить на вопрос, будет ли титул паши наследственным или пожизненным. Если Франция не согласится на это предложение, сказал Нойман, Австрия встанет на сторону Англии — такова позиция австрийского Кабинета[774]. Через три дня, 8 мая Пальмерстон в беседе с Гизо солидаризировался с позицией Австрии и особо подчеркнул важность мер военного характера, на которые Австрия была согласна. Гизо советовал Тьеру пока что резко не отказываться от сделанных Великобританией и Австрией предложений.

В официальных документах позиция французского правительства на англо-австрийские предложения не зафиксирована, но ее можно найти в двух частных письмах Тьера к Гизо от 11 мая. «Что касается Востока, мы будем упорно настаивать на своем, но в приемлемой форме <…> — писал он в первом письме. — Мы находим раздел Сирии неприемлемым для паши; мы убеждены, основываясь на его последних известных распоряжениях, что он на него не согласится»[775]. Во втором письме Тьер отмечал: «Если нам будет суждено оказаться в изоляции, то нужно оказаться в ней как можно позднее»[776].

В конце мая 1840 года в Лондон прибыл полномочный представитель османского правительства Шекиб Эффенди, который в ноте от 31 мая настоятельно повторил требование своего руководителя Нурри Эффенди немедленно урегулировать крайне острый Восточный вопрос. Сделать это, по мнению турецкой стороны, должны были великие державы[777]. Премьер-министр Франции не придал значения ноте Шекиба Эффенди точно так же, как до этого ноте Нурри Эффенди. Он призвал Гизо не отвергать публично позицию турок, но и не делать никаких реверансов в их сторону. Уже в начале июня Тьер готов был пойти на дипломатическую изоляцию Франции в случае отклонения ее плана решения ближневосточного конфликта. В официальном письме от 11 июня он отклонил предложение о коллективной ноте великих держав, лишив ее, по сути, всякого смысла[778].

Послы Австрии и России в Лондоне выразили и Гизо, и лорду Пальмерстону свою обеспокоенность развитием ситуации на Ближнем Востоке, требуя поскорее достичь англо-французского согласия в Восточном вопросе. После беседы с Пальмерстоном Гизо в официальном письме от 13 июня передал Тьеру это требование великих держав и настаивал на получении немедленного официального ответа[779]. Французский премьер такого ответа не дал. Хотя официальное письмо было подготовлено (оно датировано 16 июня), в Лондон его так и не отправили[780]. Через несколько дней, 19 июня в частном письме Тьер все же высказал свою позицию: он против раздела Сирии на две части и категорически против применения принудительных мер в отношении египетского паши, который не согласится на раздел Сирии[781].

Позиция главы французского правительства показалась Гизо довольно опасной. В частном письме от 24 июня он убеждал своего министра в том, что единственное возможное решение — согласие на пожизненное владение пашой Сирией. Это была серьезная уступка, которую европейские послы не без труда вырвали у Пальмерстона. Иначе, предупреждал Гизо, европейские державы договорятся без участия Франции, и нарисовал следующую картину: либо Франция соглашается на предложенные условия (наследственное право на Египет и пожизненное на Сирию для паши), либо пашу принуждают, в том числе с использованием военной силы, покинуть Сирию и, возможно, лишают даже права владеть Египтом. Гизо писал, что пока Пруссия и Австрия выступают на стороне Франции и убеждают Пальмерстона уступить паше Сирию, этот шанс надо обязательно использовать. В противном случае, не достигнув окончательной договоренности, эти страны отвернутся от Франции, и она лишится их поддержки в Восточном вопросе[782].

Тьер был непреклонен[783]. Он рассматривал уступки европейских держав Франции не как последнее предложение, а лишь как основу для переговоров. Недвусмысленные предостережения, высказанные Гизо, ничего не поменяли в представлениях Тьера. Он был категорическим противником ведения каких бы то ни было переговоров по этому вопросу, считая, что все державы должны были принять его позицию за основу и не менять в ней ровным счетом ничего.