Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

В конце июля 1840 года Гизо отправился во Францию, где на побережье Ламанша в королевском замке Ё встретился с Луи-Филиппом и Тьером. Совещание продолжалось несколько дней. На нем были сформулированы основные направления дальнейшей политики Франции в Восточном вопросе. О встрече в замке Ё Гизо подробно рассказал в своих мемуарах. Прежде всего он отметил, что ни король, ни Тьер на самом деле не собирались воевать, о чем Луи-Филипп заявил прямо[828]. Кроме того, в Ё были разработаны проекты, сущность которых сводилась к подключению Франции к решению ближневосточных проблем. В обмен на это Франция шла на значительные территориальные уступки за счет Мухаммеда Али.

Гизо вернулся в Лондон с пространными инструкциями своего правительства, помеченными 14 августа и включавшими в себя два проекта. В первом Франция предлагала гарантировать совместно с другими европейскими державами статус-кво на Ближнем Востоке[829]. Это означало, что Мухаммед Али получал Египет в наследственное, а Сирию в пожизненное владение; Франция же вновь становилась участницей международного соглашения. По второму проекту Франция предлагала взять на себя роль посредника между пашой и союзными державами и вести переговоры от его имени[830].

И в первом, и во втором случае державы должны были совместно гарантировать принцип целостности и независимости Османской империи[831].

Выдвигая эти проекты, Франция рассчитывала достичь двух целей — добиться Сирии для Мухаммеда Али и выйти из политической изоляции. Однако второй французский проект носил явно утопический характер, так как Турция, поддерживаемая английским правительством, не захотела вступать в прямые переговоры с Мухаммедом Али. 5 августа 1840 года, заявив о полном согласии с решениями Лондонской конвенции, Порта направила в Александрию своего представителя Рифаат бея для вручения ультиматума египетскому паше[832]. Рифаат бей прибыл туда одновременно с французским эмиссаром графом А. Валевским.

Вопрос о миссии Валевского в Египет до сих пор остается дискуссионным в исторической науке. Одни ученые считают, что французский дипломат должен был уговорить Мухаммеда Али принять ультиматум, привезенный Рифаат беем[833]. Другие, напротив, полагают, что у Валевского имелась инструкция настойчиво советовать паше отвергнуть ультиматум[834]. Так или иначе, миссия Валевского имела особое значение. По оценке современников, окончательная позиция Мухаммеда Али зависела лишь от французского эмиссара. Египетский историк М. Сабри разыскал и опубликовал текст инструкции, данной Валевскому. Там говорилось, что «французский флот обязательно помешает английскому подвергнуть бомбардировке Александрию и воспрепятствует любому вторжению европейских государств как в Египет, так и в Сирию»[835]. Отсюда следует, что Франция обещала Египту военную поддержку против союзников. Возможно, Валевский неофициально посоветовал паше принять условия Лондонской конвенции. Подобное предположение на основе своих впечатлений от бесед с Тьером высказал в письме Пальмерстону от 18 сентября британский дипломат Булвер[836]. На наш взгляд, разумное объяснение противоречивости миссии Валевского дал В. А. Георгиев: «В том, что официальная точка зрения разошлась с личным мнением Валевского, и заключается секрет его миссии, искусственно созданный французскими историками, пытавшимися обелить предательскую политику Тьера по отношению к египетскому паше»[837].

Мухаммед Али, получив официальное заверение Франции в поддержке его борьбы за Сирию, безоговорочно отверг условия, предложенные ему Рифаат беем 16 августа[838]. Консулы союзных держав попытались согласно полученным ими инструкциям отговорить Мухаммеда Али от опасной затеи, но тщетно. Паша даже отказался принять их. В то же время он не спешил обращаться за помощью к Франции, испытывая вполне обоснованные опасения, что эта помощь будет не бескорыстной. Его сын Ибрагим паша категорически возражал против официального обращения к Парижу за военной и дипломатической поддержкой. Он считал, что такая поддержка будет угрожать независимости Египта. Так, Ибрагим паша, в частности, писал отцу: «В случае войны такая огромная держава, как Франция, сможет при помощи военных кораблей и дипломатии поставить нашу страну под свой протекторат так же, как четыре державы поставили под свой протекторат Турцию»[839]. Тем не менее 26 августа 1840 года, после того как истек 10-дневный срок ультиматума, паша был вынужден обратиться к правительству Тьера с официальным письмом, в котором просил защиты[840].

15 сентября 1840 года Турция специальной декларацией объявила о начале блокады сирийского побережья[841]. После начала военных действий в Сирии восстание в Ливане вспыхнуло с новой силой. Горцы Ливана получали британское оружие и деньги для борьбы с египтянами[842]. К сентябрю британское правительство уже было готово к военным операциям.