Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

Надо сказать, что после ареста герцогини в палату депутатов поступило множество петиций. В одних требовалось, чтобы она как частное лицо отвечала по всей строгости закона, поскольку стремилась нарушить общественный порядок в стране. В других петициях раздавались призывы в пользу исполнения закона о ссылке, принятого в 1830 году в отношении старшей ветви Бурбонов, по которому высылка за границу являлась простой и быстрой процедурой. Специальная парламентская комиссия, изучившая содержание этих петиций, постановила, что правительство само должно решить судьбу герцогини. Правительство хотело выслать герцогиню за рубеж, руководствуясь законом о ссылке. Однако левые депутаты граф Ш.-Л. де Людр и граф А.-Ф. де Бриквиль не согласились с этим решением. Они резонно указывали, что, если вина герцогини ограничилась бы только нарушением закона о ссылке, возвратившись во Францию в 1832 году, тогда и наказание могло быть мягким — ее бы вновь немедленно выслали за границу. Однако герцогиня Беррийская призывала к восстанию; в результате подавления волнений на западе Франции, вызванных действиями герцогини, многие их участники получили суровые наказания. Поэтому герцогиню Беррийскую следовало судить так же, как и всех остальных, считали депутаты Людр и Бриквиль[308].

В парламентской речи Адольф Тьер остановился на тонкостях судебного процесса. Он признавал, что действительно существовало два пути решения проблемы: первый — судить герцогиню за действия, которые способствовали развязыванию гражданской войны во Франции. Второе предложение — отпустить ее за границу в силу закона о ссылке. Тьер выступил против того, чтобы герцогиня отвечала перед судом[309].

Глава Левой династической — группировки левых либералов в палате депутатов — Одилон Барро позднее вспоминал в своих мемуарах: «Господа де Бройль и Тьер подняли много шума, говоря о грозивших опасностях для дела общественного спокойствия, если бы пришлось проводить такой процесс. Они заговорили об армии в восемьдесят тысяч человек, которая понадобилась бы в качестве силы для осуществления закона. Это являлось одновременно преувеличением и признанием слабости»[310]. Надо отметить, что позиция О. Барро была несколько сложнее: он хотел судить герцогиню, а потом помиловать, чтобы заставить Европу уважать Францию. Тьер объяснял свою позицию тем, что было недостаточно улик, чтобы ее судить. Для суда нужны свидетельства очевидцев, а их, по мнению Тьера, не было[311]. Иными словами, он использовал все свое красноречие, чтобы не допустить суда над членом королевского дома Франции.

Адольф Тьер сделал все от него зависящее, чтобы максимально минимизировать последствия «дела герцогини Беррийской» для сторонников легитимизма во Франции. Он, например, поступил очень великодушно по отношению к французским Бурбонам. Тьер пригласил к себе на обед в Министерство внутренних дел видного адвоката и лидера легитимистов в палате депутатов Пьера Антуана Берье. По воспоминаниям ближайшего друга Тьера Шарля Ремюза, после обеда Адольф Тьер показал Пьеру Берье красную папку с документами, где хранились различные письма и материалы, с помощью которых можно было надолго упрятать в тюрьму около 60 видных легитимистов, друзей и сторонников П. Берье. Тьер, сказав, что никто больше не увидит эту папку, включая даже самого короля, бросил все эти государственные бумаги в огонь. Напрасно через некоторое время правительственный прокурор Ш. Элло требовал от Тьера предоставить ему эти бумаги. Он их так и не получил[312].

Думается, что стремление А. Тьера привлечь на сторону Июльской монархии легитимистов, отказавшись от судебного преследования их лидеров, отнюдь не случайно. Еще в книге «Монархия 1830 года», опубликованной в 1831 году, Тьер писал:

«Июльское правительство привлекло на свою сторону всех бывших роялистов, любящих порядок, законы, умеренную свободу, искавших все это при Бурбонах, но так и не нашедших этого, с возмущением видевших клятвопреступление и нарушение законов и приверженных к Луи-Филиппу как к последней надежде порядка и свободы, к правительству, которое еще в силах реализовать то, о чем они мечтали: союз свободы и монархии»[313]. Эти слова позволяют сделать следующее предположение: Тьер, вероятно, считал, что основная опасность для Июльской монархии исходит от республиканцев. Поэтому он, возможно, думал, что для защиты монархических институтов логичнее объединяться с умеренными легитимистами. По-видимому, именно в легитимистах Тьер видел естественных союзников либералов в борьбе с республиканцами в будущем.

Раскрытие «дела герцогини Беррийской» по-разному было оценено общественным мнением Франции. Если орлеанисты хвалили Тьера за успешно выполненное поручение, то легитимисты обвиняли его в наглости и бесстыдстве, проявленном к герцогине Беррийской, бывшему члену королевского дома Франции, и в целом ко всему роялизму. Республиканцы бранили Тьера за проявленное великодушие к «пособникам герцогини»[314].