Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века

Необходимость проведения парламентской реформы была вызвана усилившейся коррупцией в органах государственной власти. Тьер заключил, что во Франции нужно эффективнее бороться со злоупотреблениями, как это делается в Англии. «Мне скажут, что английский опыт не обязательно применим во Франции, но он убедителен»[497], — подчеркнул он.

Тьер считал, что ограничение числа депутатов-чиновников, чего требовала парламентская оппозиция, не является нарушением политических свобод, на чем настаивали его оппоненты в парламенте. Отчасти Тьер соглашался с теми депутатами, которые указывали на то, что если избиратели выбирают депутатов-чиновников, значит, избиратели им доверяют. Таким образом, как считали сторонники правительства Сульта — Гизо, была обеспечена свобода выборов. Но Тьер был склонен объяснять такие поступки избирателей скорее выражением одобрения действий правительства. В то же время он полемизировал. Он указывал на существование ценза, ограничений по возрасту, отсутствие всеобщих выборов. Тьер пришел к выводу, что свободы выборов на самом деле не существовало во Франции и поэтому не следует обманывать избирателей. «Вы руководствуетесь принципом любви граждан к порядку, но не все призваны участвовать в делах страны. Вам нужны гарантии порядка? Этими гарантиями является цензовая система. Но если существуют гарантии порядка, то почему нет гарантии независимости?» — задался вопросом Тьер[498].

По его мнению, государственная поддержка депутатов-чиновников приведет к тому, что «администрация» (то есть государственные служащие, работники министерств) возненавидит представительный режим, потому что будет считать, что ее принесли в жертву этому режиму: «Вы без конца говорите нам о необходимости смешения палаты с государственными служащими для того, чтобы существовал союз между администрацией и национальным представительством (имеется в виду парламент. — Примеч. И.И.); в действительности вместо сближения произойдет взаимное отдаление, если вы продолжите, ибо администрация чувствует себя зависимой от амбиций депутатов»[499].

В своем парламентском выступлении Тьер проследил динамику роста числа депутатов-чиновников в годы Июльской монархии. В 1832 году их было 142 человека, в 1842 году — 167, а в 1846 году уже было 184 депутата-чиновника. Вместе с тем, по подсчетам Тьера, в 1832 году было 64 депутата-чиновника, выступавших на стороне оппозиции, и 78 депутатов-чиновников, поддерживавших министерство, в 1846 году, когда порядок во Франции был установлен, — 40 оппозиционеров на 144 депутата-чиновника, поддерживавших существовавшее министерство.

Таким образом, Тьер считал, что все эти депутаты-чиновники не являются опорой государства, потому что они не способствовали утверждению порядка во Франции в 1830-е годы: «Где они были, когда совершалась Июльская революция, обеспечивался порядок в первые годы Июльской монархии?»[500]. По его мнению, депутаты-чиновники решили поддерживать любые министерства Июльской монархии, когда стало ясно, что режим прочно утвердился, и с того времени думали только о своем личном благополучии. Для чиновников главное — должности, получение благ, считал Тьер. Эти депутаты не были идейными, а значит, они могут предать режим в случае опасности, не бороться за него до конца — таков смысл его речи. «Те, кто в 1832–1833 годах выступал против жесткого подавления беспорядков, кто не боялся ослабить власть, и без того слабую, и кто в одно мгновение вдруг стал сторонником парламентского большинства, преданным всем министерствам, как их следует называть в таком случае?..»[501] — спрашивал парламентариев Тьер.

Напротив, он считал, что депутаты должны активнее поддерживать парламентскую оппозицию, потому что только так они могут быть полезны власти, давая ценные советы министерству. По мысли Тьера, оппозиция — это «не те опасные друзья, кто всегда придерживается одинакового мнения с правительством, кто не осмеливается ему перечить». Настоящие друзья — это те, кто не боится указывать правительству на его ошибки: «Я глубоко убежден, что говорю здесь правду своей стране, то, о чем я говорю, будет признано всеми позднее, и наше право в том, чтобы спасти правительство, ибо если бы никогда не хотели прислушиваться к оппозиции, даже когда она права, правительство проигрывало бы. Но оно узнает об этом от нас, от своих настоящих друзей»[502].

Тьер сетовал на то, что власть не способна прислушаться к оппозиции, желавшей режиму Июльской монархии процветания и стабильности: «Правительство постоянно совершает ошибки, но оно не верит оппозиции, когда оппозиция достойна того, чтобы ей доверять. Когда оппозиция говорит вам о коррупции, вы не верите ей; когда она говорит вам о вашей беспомощности, вы не верите ей. Почему?»[503].