Адорно в Неаполе

Итак, они вчетвером посетили фресковый зал; разумеется, они сходили и в сам аквариум, там они полюбовались на «извивающиеся водоросли, на цепких полипов и на геометрические узоры, на трубчатые системы, демонстрирующие неисчерпаемость жизни. Они возвращают к изначальному; они вышли из ада, они хищно хватают более чистые существа»[229], – напишет потом Кракауэр в своем тексте о Позитано. Нечистота видна по бесформенности этих созданий, иногда они представляют собой неопределенную массу, разве что с глазами. Немецкоязычный путеводитель по аквариуму 1905 года предлагал посетителям посмотреть на «зеленоватые сгустки слизи»[230], а в 1902 году молодой Пауль Клее пришел в восторг от аквариума, увидев множество любопытных вещей: «изящное студенистое существо плавало кругами на спине, передвигаясь с помощью очаровательного флажка, которым оно крутило одновременно в обе стороны»[231].

Фрески Ганса фон Мааре в неаполитанском аквариуме

Фитц, Хельга

Получается, что в аквариуме мы можем полюбоваться на абстрактный человеческий труд, в определении Маркса. На первых же страницах «Капитала» идет речь о товарах, от потребительной ценности которых люди абстрагировались: «Рассмотрим теперь, что же осталось от продуктов труда. От них ничего не осталось, кроме одинаковой для всех призрачной предметности, простого сгустка лишенного различий человеческого труда»[232]. Когда Зон-Ретель в 1925 году писал свой позитанский этюд, этот абстрактный труд был для него главным камнем преткновения в несовершенной теоретической формулировке гениального учения Маркса, он полагал, что здесь кроются последние остатки идеализма. Эта «духовная “материя” абстрактного человеческого труда» [233]– причина того, почему Марксу так и не удалось поставить Гегеля с головы на ноги, это остатки гегелевского «абсолютного духа», он кроется в «метафизическом месте учения Маркса»[234], и этюд Зон-Ретеля вращается со свойственной автору патетичностью вокруг вопроса о том, что должно занять это место.

«Альфред первым указал мне на метафорику в “Капитале”», – писал более поздний товарищ Зон-Ретеля, и одним из первых слов, которые он приводит в качестве примера, был «сгусток труда»[235]. Крайне маловероятно, что Адорно, Кракауэр и Зон-Ретель обошли вниманием появление в неаполитанском аквариуме слизистых сгустков, той самой призрачной студенистой предметности Марксовой меновой стоимости[236].

Визитные карточки Адорно и Кракауэра

Зоологическая станция Антона Дорна в Неаполе – исторический архив (A.III.8.20 und A.III.8.22)

Одним из удивительных явлений в Позитано было то, что скелеты и привидения наблюдались одновременно. В аквариуме тоже присутствует это соседство в миниатюре. Здесь ведь представлены не только обитатели ада в своих бассейнах. Тут есть и коллекция препарированных животных: за дополнительную плату в одну лиру можно попасть на «Постоянную выставку препарированных обитателей моря»[237], как пишет путеводитель Грибена, которым в то время пользовался Кракауэр. «Склад костей» в Позитано нашел в этом собрании редкостей странный аналог.

Это не просто коллекция. Это выставка достижений, демонстрация мастерства, которое стало важной составной частью международного реноме станции. В 1874 году Дорн взял на станцию молодого неаполитанца, сына привратника на вилле «Торлония», на которой Дорн жил. «Мальчуган» казался отцу чудаком, он все время сидел «за книгами <…>, либо мастерил что-то, либо [рисовал] кораллы и другие вещи»[238]. Дорн нашел ему занятие, на станции всегда было много дел, и была надежда, что там его странности сгладятся. И не только. Сальваторе Ло Бьянко, как на самом деле звали юношу, блестяще освоил искусство убивать животных. Это не так просто, как кажется. Мерцающие организмы странной формы могут скукожиться или потерять окраску, если неумело убить их. К примеру, когда поэт и естествоиспытатель Георг Бюхнер исследовал в Страсбурге нервную систему усача обыкновенного, его расстраивало, что заспиртованные организмы утрачивают важные цветовые различия. В результате трудно разглядеть нервные ткани, которые изначально сильно отличаются от мяса[239]. У Ло Бьянко получалось так мастерски и нежно убивать животных, что те сохраняли форму и цвет. В возрасте двадцати лет Ло Бьянко стал начальником консервационного отделения на станции.

Когда имевший слабое здоровье Фридрих Альфред Крупп, невольный наследник фабрики, занялся увлекавшими его естественными науками, то наряду с необходимым оборудованием он получил в свое распоряжение опыт и знания Ло Бьянко. Они совместно открыли множество видов, ранее не зафиксированных в Средиземном море или в Неаполитанском заливе[240].

Сальваторе Ло Бьянко, 1889

Зоологическая станция Антона Дорна в Неаполе – исторический архив (La.119.37)