Адорно в Неаполе

Произведения искусства, которые Адорно анализирует в своих эссе, как правило были созданы по методу констелляции. Как и эссе Адорно о самой констелляции. Но мало этого. Констелляция становится организационным принципом для сборников эссе. На первый взгляд, ничего подобного в сборниках эссе не наблюдается. В том числе потому, что мы этого не ждем. Разве не достаточно общей основной темы как принципа объединения текстов? Например, новые тексты Адорно о музыке, дополненные подходящими по теме работами двадцатых и начала тридцатых годов? Адорно так обрадовался вопросу рецензента о «связности» своего сборника «Quasi una fantasia» не в последнюю очередь потому, что получил повод оспорить молчаливо подразумеваемую хаотичность сборников. В ответ на короткое вежливое письмо Адорно написал трехстраничную декларацию. Он заявил, что каждый его сборник эссе задуман как единое целое, «причем такое единое целое, которое заключается не в так называемом последовательном ходе мысли, а в конфигурации отдельных частей»[559]. Он раскрывает принцип составления сборников, а именно констелляцию; хронология расположения эссе повествует о пути покорения природы и о ее самоосознании, с помощью которых только и может возникнуть констелляция: «Внутреннее единство книги следует, вероятно, искать в отношении к мифологии, покорению природы и к ее саморефлексии, или самоосознанию»[560]. Далее следует изложение знакомой нам короткой драмы с отдельными эссе из сборника в качестве главных героев.

«Негативная диалектика»

Книга, считающаяся главным философским произведением Адорно, тоже имеет жесткую композицию. Когда Зон-Ретель с первого раза не нашел в книге обещанной ссылки на себя, Адорно написал ему: «Если позволите, я попросил бы вас прочитать книгу от начала до конца; она очень тщательно выстроена, и адекватное представление о ней может получить только тот, кто увидит всю конструкцию»[561]. Однако первый взгляд заставляет усомниться в «выстроенности» книги. Мы видим длинное вступление – в контексте констелляции, в которой все равноудалено от центра, это уже очень серьезное прегрешение. Далее мы видим в первой части критический анализ онтологии хайдеггеровского типа, то есть онтологии главного философского оппонента Адорно. Во второй части ей противопоставляется концепция негативной диалектики – с амбициозным посылом начала нового философского проекта (первая фраза: «Нет бытия без существующего»). Третья часть представляет различные модели нового движения мысли: большие философские концепции свободы, истории и метафизики переосмысливаются с помощью новой диалектики. Кое-что из этого уже было апробировано на лекциях в «Коллеж де Франс». Стоит ли удивляться, что главное внимание на этот раз уделено структуре? Разве не было бы странно ожидать иного от книги, которая считается квинтэссенцией оригинального философского мышления Адорно?

Бросим взгляд на введение. Комментировавший его Аксель Хоннет говорит о трудностях, которые доставляет читателю этот текст: «При чтении мы, разумеется, видим, что здесь мы имеем дело не с линейным изложением аргументов, а со своеобразной формой эллипсиса, при которой все представленные рассуждения находятся как бы на одинаковом расстоянии от мысленного центра», – в результате чего введение больше напоминает «не научный текст, а произведение современной прозы»: «предложения постоянно повторяют одни и те же несколько основных мыслей, показывают все новые их нюансы, вместо того чтобы обосновывать какой-то тезис или защищать какой-то аргумент»[562]. Это подозрительно напоминает структурный принцип констелляции. Но Хоннет, как и многие другие, рассматривает этот принцип только через призму того, чем он не является. При этом введение можно и позитивно описывать как констелляцию, особенно с учетом более ранних редакций.

В первой редакции введение представляло собой последовательный текст, разделенный на девять абзацев, выстроенный вокруг четко оформленного разворота[563]: необходимое понятийное мышление в рамках систем стало иррациональной бессмыслицей. А самым эффективным противоядием является не полный отказ от системного мышления, а использование его понятийной силы – подобно тому, как сопротивляющиеся технике неаполитанцы не становятся снова крестьянами, а ловко используют возможности технических агрегатов с помощью их отчуждения. Такое субверсивное использование потенциала системного мышления, его крах в результате «микрологического погружения» в материальное содержание, является тем мысленным центром, о котором говорит Хоннет, а ранее он был и структурным центром. Разворот происходит в пятом, то есть в центральном абзаце. Затем в тексте речь идет о «констелляции понятий», а далее следует излюбленное сравнение с комбинацией чисел, открывающей сейф[564], который потом встречается в центральной главе о констелляции в основной части «Негативной диалектики».