Афанасий Никитин

Преодоление культурного кризиса началось не в литературе, а в иконописном искусстве. Случилось это во второй половине XIV века, когда постепенно стала восстанавливаться связь русской культуры, русского искусства с греческим, византийским. Первым восстановил эту связь Феофан Грек, чье творчество совпало с духовной деятельностью Сергия Радонежского – широта восприятия, ощущение Божьего мира как трагического в своей основе. Примечательно, что примерно через сто лет после того, как на Руси появился Феофан Грек, на другом конце Европы в Испании творил другой грек. Его звали Доминикос Теотокопулос, но в истории европейского искусства он остался как Эль Греко. Он родился в православной семье на Крите и бежал в Испанию от турок, а Феофан Грек отправился на Русь, поскольку не мог реализоваться в Византии – очень похожие судьбы. С той только разницей, что большинство росписей и миниатюр, над которыми работал Феофан, не сохранились.

От Феофана Грека несложно перебросить мостик к Андрею Рублеву, который в своем творчестве соединил лиризм с ощущением сгущающихся грозовых туч. Это глубоко драматическое искусство, призывающее направить все духовные силы на борьбу с тьмой, с ненавистниками христианской веры. Однако Рублев в своих работах передает не только трагизм, не только ощущение конца мира, но и надежду на его возрождение.

И если иконописное искусство первым преодолело последствия «монголо-татарской травмы», то светская литература не развивалась, пока не появился Афанасий Никитин. XV век, эпоха Афанасия – это эпоха слова, это открытие дверей в мир словесности. В Европе уже изобретено книгопечатание, в Московскую Русь, в том числе и в Тверь, купцы привозят печатные книги. Напомним, что Афанасий Никитин брал в поездку какие-то книги. Читал он, как и его современники, не для удовольствия – по книгам молился, из них узнавал (как известно из «Хождения») даты церковных праздников и постов. Наличие книг дает понять, что он был грамотен – в тот период грамотность на Руси (да и в Европе) была уже не такой редкой, но все же далеко не повсеместной. Впрочем, количество грамотных быстро росло, что тоже объяснялось потребностями веры. Каждый русский человек носил имя в честь кого-нибудь из христианских святых и хотел знать, какими подвигами «его» святой прославился. Никитин, скорее всего, получил имя в честь Афанасия Великого, одного из отцов христианской церкви, день которого отмечается 15 мая, так что с высокой вероятностью можно сказать, что это день крещения нашего героя.

«Хождение за три моря» замечательно не только тем, что описывает поездку, путешествие, торговое предприятие (пусть и не слишком успешное) светского человека, мирянина, купца. Оно позволяет нам заглянуть в духовный мир средневекового жителя, горожанина из Твери. Мы можем увидеть окружающий его универсум, увидеть его глазами, пройти по нему словно панорамной съемкой, разглядев берега Волги, улицы Астрахани и Дербента, индийские пейзажи… Не будем упоминать, что Афанасий много где побывал, не только в Индии. Скорее всего, он был в Византии, в Константинополе (описывая увиденный им индийский памятник, сравнивает его с Юстиниановым столпом – «а руку правую поднял высоко и простер, как Юстиниан, царь цареградский»). Был в Иране, Омане, даже в далекой и неведомой тогда европейцам Эфиопии: «В той земле Эфиопской были мы пять дней». Слышал в своих странствиях о еще более далеких землях Китая и Юго-Восточной Азии, постаравшись, хоть и кратко, пересказать эти слухи в записках.

Но главное все же в том, что мы видим в «Хождении за три моря» не только самого Афанасия Никитина, но шире – того русского человека, каким он стал к середине XV века, пережив монгольское иго и сохранив духовные основы своей цивилизации. Мы откровенно любуемся этим человеком – какой он умный, терпеливый, наблюдательный, великодушный, выносливый, терпимый к чужим странным обычаям и нравам…

Однако немногие знают это – разве что те, кто читал «Хождение за три моря». А его, как мы помним, в школьную программу не включили, и замечательный литературный памятник остается непрочитанным большинством русских людей. Многие, услышав имя Афанасия Никитина, закивают – да это же тот, который до Индии добрался! Хотя Индия – лишь оболочка всей истории, ее верхний слой. Истории, которую сегодня не каждый таблоид возьмется печатать: ну подумаешь, торговый человек какой-то, товар потерял, забрался в какие-то дебри и вернулся ни с чем. Не история успеха, что и говорить…

Но главное ведь не в этом. «Хождение за три моря» стало нашим литературным Возрождением, чудесным проявлением национального характера, русской воли, души, природы… В том и заключается величие этого литературного памятника, что в Афанасии Никитине каждый русский может узнать себя – свои мысли, сомнения, тревоги. И вовсе не обязательно при этом принадлежать к торговому сословию или, скажем, жить в Твери.

* * *