Афанасий Никитин

И сравните «Записки о Московии» с «Хождением за три моря»! Да если бы Афанасий Никитин собирал какую-то разведывательную информацию, ему как минимум понадобился бы связной, который мог бы доставить ценные сведения в Тверь (ну или в Москву). Такого связного у него не было. Его «тетрати» совершенно случайно оказались у тверских купцов, которые возвращались из турецкого плена через Крым. Нетрудно предположить, что какие-нибудь крымские пограничники хотя бы пролистали эти записки и, скорее всего, пожали плечами – какие-то путевые дневники, интереса не представляют, проходите дальше. И давайте на этом закончим говорить о «шпионской миссии» Афанасия Никитина, тверского купца. Если такая миссия и была, доверили ее явно не тому человеку.

К тому же фигура Василия Мамырева, московского дьяка, которому доставили эти «тетрати» – это очень, очень интересная интрига! Известно, что Мамырев был противником Твери, Тверского княжества. Но дело не только в этом. В советское время вышел сборник записок русских путешественников XI – XVI вв. под названием «Книга хожений» (М., 1983). Среди прочих «хожений» (само собой, там есть и «Хождение за три моря») приведены записи некоего Василия, который примерно в те же годы, что и Никитин был в Индии, совершал путешествие на Восток. Путь Василия был необычным: из столицы Османской империи он отправился в сторону Дамаска, потом в Палестину, потом по городам Малой Азии, побывал в государстве белобаранных туркмен (Ак-Коюнлу), оттуда прошел в эмирство Карамаи на юге нынешней Турции. О целях своего путешествия Василий ничего не упоминал, но совершенно точно путешествовал не с паломническими целями, а с некими другими – не будем ввиду недоказанности употреблять слово «шпион».

Василий мимоходом упоминает о христианских достопримечательностях, но куда подробнее пишет о городских укреплениях, о водоснабжении, о составе населения. Скорее всего, он проводил рекогносцировку, присматривался к территориям, где как раз завязывались важные узлы международных событий, важных для Руси. У османов появился тогда грозный противник – правитель Ак-Коюнлу Усуи-Хасан (у Василия Асан-бек), который оказывал туркам чувствительное сопротивление, что ослабило их агрессивные устремления в Европе. В свою очередь, усиление Османского государства не могло не беспокоить русские княжества. «Хожение гостя Василия» не отличается изысканностью стиля – там все по делу, коротко, много практической информации и почти отсутствуют сведения о священных реликвиях и прочих достопримечательностях.

Так вот, в последние годы появилась гипотеза, что «гость Василий» и Василий Мамырев, который в 1470 году был назначен Иваном III дьяком посольского приказа – одно и то же лицо. И якобы неслучайно Мамырев с таким вниманием отнесся к «тетратям» тверского купца, который добрался аж до Индии, и распорядился включить их в официальную летопись.

Хотя и с летописью не все ясно. Что представляла собой «летопись», в которую был занесен труд Никитина? Летописи на Руси были разные. «Хождение» Афанасия Никитина вошло в состав летописного свода 1518 года, отразившегося в Софийской II и Львовской летописях, однако впервые включил его в летопись, по всей видимости, не непосредственный составитель свода, а безвестный редактор, оставивший пометку, датированную 1475 годом: «Того же году обретох написание Офонасия Тверитина купца…» Но этот свод 1480-х годов (протограф свода 1518 года) вовсе не был официальной московской летописью! Совсем напротив: это был резко оппозиционный документ, поддерживавший враждебных Ивану III деятелей, и в их числе умершего в 1489 г. митрополита Геронтия, и содержавший ряд неофициальных и неугодных великокняжеской власти сведений. «Хождение за три моря», конечно, не было враждебно московскому великому князю, но и рассказом, включенным по приказу великого князя в «официальный» летописный свод, оно не было тоже. Это просто интересный памятник, каких составитель свода привлек немало – возможно, для увеличения популярности своего труда, а может, просто по природному любопытству.

То есть «повышающая» концепция, желание выдать «Хождение за три моря» за некий разведотчет не работает. Поскольку анализ текста Афанасия Никитина доказывает, что написан он не государственным мужем, не человеком, выполняющим ответственное поручение московского князя – для этого нет, в общем, никаких оснований. Афанасий Никитин писал свой текст как путешественник, как «очарованный странник», и – как писатель. Записки его включили в летопись именно потому, что они описывали уникальный опыт, пережитый русским человеком. Это примерно как если бы сейчас появился документ о том, как человек совершил путешествие – даже не знаю, с чем сравнить: в царство мертвых? К центру Земли? На Марс? Путешествие Никитина «за три моря» само по себе настолько важное событие для XV века, что оно заслуживало самого высокого внимания и было достойно того, чтобы сохранить его в летописи.