Аффект Дьявола

Не только Давиду плохо, мне тоже так противно от себя, хоть волком вой. Но мама права. Иногда стоит переступить через то, что причиняет неприятные ощущения, чтобы после стать счастливой.

С Невским мы созваниваемся уже на следующий день. Когда просыпаюсь и вижу на экране сотового два сообщения от Дава, понимаю, что мне стало легче за то время, пока мы не виделись, и теперь я улыбаюсь, читая короткое:

«Ночевать под окнами не получилось. Приехал в шесть. Жду тебя».

Встаю с постели и подхожу к окну, чтобы убедиться, что он не лжёт. И действительно вижу его Лексус внизу. Сам Давид стоит возле машины и курит. Такая привычная картина, до боли в сердце. Смотрит не наверх, а прямо перед собой, и кажется сейчас застывшим изваянием. Только подносит ко рту сигарету, делает тягу и снова опускает руку.

«Зачем так рано? Дурак ты, Невский. Через пятнадцать минут буду».

Наскоро принимаю душ и одеваюсь. В кухне перехватываю чашку кофе, после чего буквально бегу вниз, к Даву. Кажется, что он может меня не дождаться и уедет, и сегодня эти мысли пугают.

А ещё пугает своя реакция на то, о чём мы обязательно будем вынуждены поговорить. Ведь совсем не представляю, что именно решит мне сообщить Невский.

— Слава богу, — выдыхает он, когда я появляюсь рядом. Откидывает окурок от очередной сигареты, притягивает меня к себе и целует. Чувствую аромат табака на своих губах, и жадно втягиваю в себя дымную горечь.

Всё исчезает, когда понимаю, как я безумно соскучилась. По тому, что Давид рядом со мной. По ощущению, что он настолько мой. И даже вспоминать не хочу, что было позапрошлой ночью.

— Ты заставила меня поволноваться, Аленькая. Чуть не свихнулся. Передумал столько всего…

— Я тоже.

— Мне очень жаль, что я не остановился. Прости меня. Пожалуйста. Это как затмение какое-то. Вообще не пойму, что произошло.

Он говорит о том, что испытывала и я. Затмение — самое верное слово. Но сейчас, когда Давид рядом, совсем не хочется снова погружаться мыслями в случившееся. Побег ли это от реальности? Возможно.

— Ты не виноват. Вернее… не только ты виноват. Все трое хороши. Но я вообще об этом не хочу.

— И я не хочу.

Он прижимает меня к себе крепче, и я хватаюсь за одежду Невского, будто она — мой якорь. Он весь — мой якорь.

— Поедем, покатаемся вдвоём. Погуляем по центру, — предлагает Давид через несколько минут.

— Только я переоденусь.

— Не надо. Ты чудесно выглядишь.

Качаю головой и улыбаюсь. Облегчение такое острое, что чувствую его физически, оно затапливает с головой.

— Какой же ты лжец.

— Только не с тобой.

И мне очень хочется в это верить.

* * *

Мы всё же находим в себе силы поговорить об этом. Не втроём, но друг с другом. Сначала меня прорывает, когда сидим у меня с Невским в один из чудесных летних вечеров. Я просто делюсь тем, что чувствовала и продолжаю чувствовать. Он молча слушает, и мне этого достаточно. Потом и он говорит о случившемся. Рассказывает, что всего на несколько часов, но почувствовал уродливую уверенность в том, что так будет правильнее. Когда мы обе сможем быть с ним.

— Понимаю, что это потребность эгоистичной сволочи, а не мужчины. Сейчас понимаю. А тогда вдруг показалось, что вот оно — то, что решит наши проблемы.

— Секс втроём?

— Не только. Отношения втроём. Я Оксану люблю. Не как женщину, это только с тобой окончательно понял. Просто она мне родной человек, я совсем не хочу делать ей больно.

Я понимаю, о чём он. И его «люблю» в отношении Окс почти не бьёт по нервам. Почти потому — что я всё же подвержена сомнениям, хоть и пытаюсь их гнать куда подальше.

— Да. И я не хочу.

— Мы с ней поговорили. Я сказал, что хочу быть с тобой.

— А она что?

— Она всё поняла. Ответила, что видела это давно, даже когда мы с тобой были просто друзьями.

— Даже представить не могу, что Окс тогда чувствовала.

— Зато теперь всё ясно.

— Да уж…

Мы замолкаем. Не знаю, о чём думает Невский, я же испытываю потребность прямо сейчас набрать номер Оксаны и поговорить с ней обо всём. Она в данный момент — словно бы осталась за бортом. И знает ведь, что мы наверняка вместе в эту самую секунду. И как бы она ни убеждала себя в том, что всё нормально, уверена, ей тоже не по себе.

— Иди ко мне.

Давид притягивает меня за руку, понуждая подняться со стула. Прижимает к себе, утыкаясь лбом в мой живот. И делает глубокий вдох.

— Хочешь, скатаемся к Окс и поболтаем втроём?

— Неа. Я одна с ней хочу поговорить, если ты не против.

— А мне-то чего быть против? Но если что — ответственности с себя не снимаю.

Он криво усмехается, запрокинув лицо и глядя на меня. В этот момент меня пронзает какое-то особенно острое чувство, которому не могу найти названия. Наверное, оно закономерно — тревога, страх, что всё может измениться, хрупкость наших отношений. Всего так много и только рядом с ним.

Или просто предчувствую то, что совсем скоро случится? В тот момент мне совсем не хочется думать ни о чём подобном. Впрочем, совсем скоро на место опьянению придёт трезвость, когда меня с размаху окунут с головой в реальность, и она будет совсем не той, о которой я мечтала.