Африканская книга

Если уж говорить о страшных обрядах посвящения в мужчины, ничто не впечатляет так, как масайский ритуал мужского обрезания. Когда мальчик достигает переходного возраста, его отправляют на год в другую деревню. Живя вдали от семьи, он посвящает большую часть времени охоте на птиц. Как уже говорилось, ни птицу, ни рыбу масаи не едят. На пернатых охотятся только ради перьев: в подготовительный период, ведущий к обряду посвящения, юноша должен убить достаточно птиц, чтобы из их перьев можно было сделать головной убор. Когда он выполнит эту норму, старейшина благословит его с помощью специальной травы и пшенного пива. Благословляя воспитанника, старейшина покрывает ладони юноши плевками, и тот размазывает слюну учителя по всему телу. Сам обряд обрезания проводится раз в году: всю возрастную группу обрезают в один присест, иногда одним и тем же ножом. Единственное обезболивающее, которое признают масаи, — это холодная вода. Главная задача будущего воина — стерпеть боль, не проронив ни звука. Если он закричит, это будет позором для его семьи. Юноше, успешно прошедшему инициацию, надевают на шею обруч, сделанный из продольно разрезанного полового органа козла или барана. Когда все полностью заживет (обычно это занимает несколько месяцев), юноше выбьют передние нижние зубы, и он получит статус воина («моран»). Женское обрезание у масаи тоже практикуется, хотя в современной Кении оно запрещено законом. Девочке, готовящейся пройти обряд женской инициации, надевают головной убор из бус и оттягивают ушные мочки, а после инициации бреют голову. У масайского мужчины, как правило, несколько жен; у масайской женщины — один муж и несколько любовников. Всякий масаи знает, что у его жен есть любовники, это в порядке вещей. Но если он застанет ее в постели с одним из них, он вправе отколотить обоих.

Человека, ставшего нашим проводником в масайской деревне, звали Олешаргеги Лолорторирой (уменьшительное: Олорторирой). Белым туристам, неспособным произнести и уж тем более запомнить его настоящее имя, он представлялся как Джонсон. Он водил нас по боме, рассказывал и показывал. Когда требовалось разъяснить нечто концептуально сложное, Джонсон выписывал буквы и цифры веточкой на руке. На его черной коже след от веточки выглядел точно мел на школьной доске. Кроме того, когда в ход шла арифметика, он начинал усиленно жестикулировать: как выяснилось, у масаи существует специальная система жестов для обозначения чисел от одного до ста. Демонстрировал калебас, рог, колчан со стрелами, масайский нож, копье и многоцелевую дубинку «рунгу», которой можно и спину чесать, и от врагов обороняться, и использовать как «жезл говорящего» во время деревенского собрания. Собрания эти проходят под специально выбранными деревьями и могут длиться целый день. Обсуждаются вопросы общественного значения, заключаются брачные договоры. Для поддержания тонуса во время длительных заседаний рекомендуется жевать угоро — высушенный табак, перетертый с солью, маслом и специями, местный эквивалент индийского паана.

Селение масаи — это пространство, огороженное изгородью из тхабаи[300], с площадкой для скота в центре и домами по периметру. Традиционные жилища строятся так: из веток и жердей плетется каркас, который обмазывают смесью глины с навозом; крышу кроют сухой травой. В каждом доме по несколько комнат: одна — для родителей, другая — для детей, третья — для скота. Кровать — из веток и коровьих шкур, очень крепкая, комоды и очаг — из навоза и глины. Есть и гостевая комната: по обычаю всех гостей необходимо приютить. В былые времена для освещения комнат использовали только очаг и свечи. Огонь масаи разводят без спичек: растирают лучину травой и слоновьим навозом. Но освещение домов с помощью лучины — дело прошлое, теперь у всех есть фонарики, а на некоторых домах даже установлены солнечные батареи. «Это для детей, — пояснил Джонсон, — чтобы они могли вечером делать уроки». Десять лет назад кенийские власти ввели ряд новых законов, поставивших под угрозу традиционный уклад жизни в масайской деревне. Детей принудили посещать школу, а убивать львов для обряда инициации запретили. Неудивительно, что у нынешней молодежи все идет вкривь и вкось, сетует Джонсон. При таких законах достойную смену не вырастить. Масайские дети учатся в церковно-приходской школе до восьмого класса; старшие классы заканчивают уже в Нароке. Школы платные. Чтобы оплачивать детям образование, семьи продают коров. Есть, конечно, и государственные, бесплатные, но это интернаты, а кому охота посылать своих детей в интернат? К тому же даже государственная школа стоит восемьсот шиллингов (Джонсон рисует веточкой на руке 800). Обучение в школах ведется на английском и суахили. Масайский язык эти грамотеи не признают, только передразнивают звучание масайской речи: «пошо-кошо»[301].