Африканская книга

Итак, памятник бурам-первопроходцам. В ЮАР одиннадцать официальных языков, и на каждом из них история страны рассказывается по-своему. Одна версия настолько отличается от другой, как будто речь идет об одиннадцати разных странах. Для буров история — это Ян Смэтс и Пауль Крюгер, для англичан — Сесил Родс (недаром любой школьник помнит мнемоническую поговорку: «Сесил Родс сидел на перевернутом тазу, тоскуя по Англии и мечтая о незавоеванных территориях»), для зулусов — воитель Чака ка-Сензангакона. Для белых — Фредерик Виллем де Клерк, для черных — Стив Бико, Нельсон Мандела, Десмонд Туту[381]. Внутри башни «Вуртреккер» барельеф изображает, как подлые зулусы после подписания мирного соглашения исподтишка напали на буров, зверски убили всех военачальников и изнасиловали их жен. На другом барельефе зулус держит за ноги белого младенца, собираясь размозжить его о повозку. «Вот так они с нами обращались», — громко произносит Агнес и тут же, обернувшись, здоровается с чернокожей музейной смотрительницей. Та приветливо улыбается в ответ. Они обмениваются парой фраз на африкаанс. Не исключено, что смотрительница — зулуска. Как они сосуществуют здесь на бытовом уровне? Как евреи с арабами в Израиле? Следующий барельеф показывает нам, как англичане организовали концлагеря для буров. Впрочем, при ближайшем рассмотрении история, отображенная в этих барельефах, оказывается не столь однобокой: здесь запечатлена и жестокость зулусов по отношению к бурам, и жестокость буров по отношению к зулусам, свази — к зулусам, сото — к свази и так далее. Складывается впечатление, что здесь, в стране с лучшим климатом на Земле, вся история сплошь состоит из кровопролитных конфликтов. Или эта «война всех со всеми» — оправдание, которое придумали себе те, на чьей совести — апартеид? Напротив главного здания монумента — беседка с надписью «Quo vadis?». Где‐то в отдалении слышится «Нкоси сикелель и Африка»[382] в исполнении духового оркестра.

Подвальный этаж занимает музей с разными экспонатами африканерской старины — повозки, оглобли, кухонная утварь, молитвенники, ружья. Один из экспонатов — термитник, который использовали в качестве хлебной печи. Муляжные фигуры вуртреккеров и вуртреккерш, в чепчиках и широкополых шляпах (вдруг понял, кого они мне напоминают своими нарядами: амишей, пенсильванских староверов). Засуха все время гнала первопроходцев на север. Кстати, сейчас здесь тоже засуха, в целях экономии воды муниципальные власти ввели ограничения, и это чувствуется: вода из крана течет скупой струйкой. Вспоминается роман Андре Бринка «Слухи о дожде». Еще один замечательный южноафриканский писатель.

Вокруг монумента — небольшой парк, где пасутся антилопы гну и бубалы. За сафари далеко ездить не надо. Мы видели вблизи и антилоп, и длинноклювого ибиса, и мангуста. Сфотографировали и поехали дальше — к зданию парламента и исполинской статуе Нельсона Манделы. Мандела, заставивший себя простить всех тюремщиков прежде, чем он выйдет из тюремных ворот на волю. Огромный Мандела (он, оказывается, и в жизни был очень высокого роста), или Мадиба, как его называли африканцы, возвышается с распростертыми объятиями над Преторией подобно статуе Искупителя в Рио-де-Жанейро. Мандела-Искупитель созерцает панораму Йоханнесбурга. Город выглядит красиво, по крайней мере издали.

Тут же, у ног Манделы, мы знакомимся с еще одним бывшим соотечественником. Точнее, он знакомится с нами. Он не турист, он здесь живет. Приехал из Екатеринбурга. Резюмирует: «Променял Ёбург на Йобург!» Рассказывает, что дети англичан и африканеров до сих пор учатся в разных школах. Подтверждает слова Агнес: все катится в тартарары. Говорит, уровень безработицы в стране достиг двадцати восьми процентов (и это не считая пяти миллионов беженцев из Зимбабве). А зараженных ВИЧ — около двадцати процентов. Белые живут за электрическими заборами, ездят в машинах с пуленепробиваемыми стеклами (тут он, кажется, загнул, но электрические заборы действительно повсеместны). Зато погода хорошая, лучший климат в мире.

Йоханнесбург — многоярусный. Верхний ярус — небоскребы. А внизу до сих пор идет добыча алмазов и золота, работают драги. Загадочный уличный указатель: «Hijacking spot». Надо ли понимать, что в этом месте особенно велика опасность быть похищенным? Или что это место специально отведено для похищений? В центре города, в ресторане или универмаге нельзя зайти в общественный туалет, чтобы уборщик со шваброй не поприветствовал тебя заносчиво и осуждающе, как будто ты ему обязан: «Добро пожаловать в мой кабинет, сэр». Это — прозрачный намек на необходимость оставить чаевые.