Айриш-бой для сицилийца

– Он… он заминировал театр, – проскрипел сорванным голосом Том, ахнув от боли, когда Энди подхватил его на руки.

– Вот именно, голубки, – Тони поднялся на ноги, кашляя. – И он станет вам могилой!

– Черт! – выругался Энди и присовокупил длинную тираду на итальянском, таща то за собой, то на себе Тома.

Умирать сегодня он не планировал.

– Просто оставь меня здесь, – взмолился Том, не в силах идти и едва дыша от боли в ребрах. Он закашлялся и сплюнул кровь. – Я ему ничего не сказал. Уходи, прошу.

– Ни за что в жизни! – прорычал Энди и, каким-то шестым чувством ощутив опасность, пригнулся с Томом, прежде чем прозвучал выстрел.

А следующий раздался совершенно с другой стороны – подключились люди Мазари.

– Осторожно! – заорал Энди. – Здание заминировано.

Послышались проклятья, их выход из здания прикрывали стрельбой.

– Надо убираться отсюда, – сказал один из лейтенантов, Леонардо. – Прикончим этих ублюдков в другой раз.

Они успели отойти от дверей буквально на пару шагов, когда сзади послышался оглушительный грохот. Энди, вновь ведомый лишь инстинктами, как мог аккуратно, учитывая скорость, уложил Тома на тротуар и накрыл его своим телом.

30.

– Этот ублюдок что, подорвал сам себя? – откашлявшись, спросил Леонардо, которого отбросило взрывной волной почти что рядом с ними.

– Или кто-то попал в детонатор, – Энди приподнял голову, прислушиваясь. – Том… Томми, ты меня слышишь? – он легонько похлопал парня по щеке.

Том открыл один глаз и с трудом сел на тротуаре.

– Я должен увидеть, что он мертв, – откашлялся он. – Должен увидеть его тело.

– Попробуем найти его, – Энди был согласен, что уходить просто так нельзя. – Леонардо, помогите найти этого ублюдка, – он помог Тому облокотиться на гидрант.

– Скоро здесь будет полиция и пожарные, у нас мало времени, – напомнил Леонардо, глядя, как внутрь театра проваливается крыша. Зрительный зал зиял, словно кратер, кресла, усыпанные досками, тлели и дымились.

– Он должен быть в районе последнего ряда, – прикинул Энди, забираясь на обломки, осматриваясь и прислушиваясь.

Том, держащийся из последних сил, пробирался следом, часто и поверхностно дыша. Ему было важно узнать, что тот, кто истязал его все это время, отправился в ад. Тогда и самому можно будет умереть со спокойной душой.

Они услышали стоны, а потом заметили движение. Тони Давид, жалкий, как слизняк, полз, волоча за собой сломанную ногу. Его явно хорошо приложило взрывом, но он все еще был жив.

– Знаешь, убить тебя будет милосердием, – Энди остановился прямо над ним, а потом вытащил пистолет и прострелил ему вторую ногу.

О, как бы он хотел делать это час, два, день, выстреливая по пуле в час. Но на это у них, к сожалению, не было времени, и глухая ярость от того, как легко отделается Давид, желчью обжигала ему горло.

Том молча положил руку на его плечо.

– Дай мне, – попросил он, протянув ладонь за пистолетом. – Я хочу сделать это сам.

– Конечно, Томми, – Энди даже не думал спорить.

Он отдал пистолет Тому, а сам перевернул стонущего от боли Давида на спину, чтобы он видел, кто оборвет его жизнь.

– Ты знаешь… в одном я тебе не врал. Я никогда не предавал. Тех, кто мне дорог. И это Адриано Рапаче и его семья, – сказал Том. – И даже если я после всего, что ты со мной сделал, сдохну, по крайней мере, я буду знать, что я не один в аду. Тебя там тоже ждут. Прощай, Антонио Давид. Знай, что расплата неизбежна, – сказал Том, наведя на него пистолет.

Перед смертью тот не раскаялся. Он успел обозвать Тома шлюхой и ирландской швалью, а потом замолк. Выстрел отдался эхом и звоном в ушах Тома, но нажать на спусковой крючок оказалось очень легко. И одновременно недостаточно, чтобы отплатить за все, что Тони сделал с Томом. Том разрядил всю обойму, дрожа от злости и отчаяния и не сразу понял, что уже стреляет вхолостую, щелчками, пока Энди не опустил его руку.

– Он мертв, Томми, – Энди сжал его руку. – И он очень долго будет вертеться на раскаленной сковороде, – пообещал он, убирая пистолет.

Вдалеке послышался вой сирен.

– Пора, – Энди дернулся и снова подхватил Тома на руки. Всего-то и надо было, что добраться до машины.

Силы покинули Тома вместе со всплеском адреналина. Он совершенно ослаб, а потом ощутил сильную боль в ребрах и осознал, что не может дышать.

– Энди… – едва просипел он, когда они уже добрались до машины. – Я… не могу....

– Томми, что? – даже в темноте Энди увидел, как он побледнел. – Леонардо, едем в госпиталь, к Фабрицио, – прорычал он, помогая Энди устроиться на сиденье.

Конечно же, у Мазари везде были свои люди, и среди врачей в том числе.

– Господи, что с ним приключилось? – Фабрицио, увидев Тома, опешил, но подозвал санитаров с каталкой. – Пневмоторакс, судя по всему перелом ребер, срочно на рентген.

– Вытащи его, Фабрицио! Во что бы то ни стало! – Энди даже не попросил, не взмолился – потребовал, прежде чем отпустить врача, а потом сам безвольным кулем опустился на лавку в холле.

– Я не Господь Бог, но сделаю все, что смогу, – пообещал Фабрицио и скрылся за дверями в оперблок.

– Шеф, вы сами-то как? – спросил Леонардо.