Айвенго

– По справедливости, – ответил Локсли. – У нас есть выборный казначей, который строго следит за этим. Десятая часть отходит Церкви. Часть пойдет вдовам и сиротам павших при осаде, еще часть – неимущим. То, что останется, пополнит неприкосновенную казну братства и будет распределено между лесными братьями согласно их положению и заслугам. Все останутся довольны… – Охотник поднялся. – Что-то меня тревожит наш причетник. Прежде он никогда не пропускал такого важного дела, как дележ. Боюсь, с нашим весельчаком что-то случилось.

– Надеюсь, что это не так, – сказал рыцарь, присоединяясь к стрелку. – Я перед ним в долгу за веселую ночь, проведенную в келье. Отправимся к замку и поищем его там.

В эту минуту громкие крики разбойников возвестили, что тот, о ком тревожился Локсли, собственной персоной появился на опушке леса.

– Дорогу, дорогу, дети мои! Ваш духовный отец о вас не забыл! Он вернулся – и не с пустыми руками, а со знатной добычей! – Громовой голос монаха перекрыл хохот и свист ватаги.

Каждый уже получил свою долю добра, а прочее казначей перенес в укромное место. Мало-помалу разбойники начали разбредаться, поляна постепенно пустела. Отшельник же тем временем медленно и важно приближался к дубу; одной рукой он придерживал оттопыренный карман своего зеленого кафтана, а в другой у него была зажата ременная подпруга, конец которой захлестывал шею несчастного Исаака из Йорка. Багровое лицо монаха заливал пот, а рот до ушей растягивался в ухмылке.

– Отче! – прищурившись, воскликнул Локсли. – Ты, как я погляжу, уже с утра исхитрился промочить горло? Кого это ты приволок сюда, скажи на милость?

– Огнем и мечом добыл я этого пленника, – провозгласил причетник из Компенхерста, – ну, а уж если по правде, то луком и алебардой. Я спас его от адской жаровни, а не то вышел бы из него запеченный тощий петух. – Грязной ладонью монах смахнул пот со лба, однако подпругу не выпустил. – И вот ведь беда – никто обо мне и паршивенькой баллады не сложит.

– Будет тебе дурака валять. Скажи лучше, что нам с ним делать? Старик едва дышит.

– Как это что? – вскричал монах. – А выкуп?! Я спустился чуть не в самую преисподнюю, рискуя жизнью. Дай, думаю, погляжу, не уцелела ли там бутылочка-другая подогретого винца. А вокруг такое творится, что хоть святых выноси! Дым, смрад, жарища несусветная… Ну, значит, вскинул я на плечо бочонок испанского и иду себе мирно. Вдруг вижу – крепкая дверь, а в ней снаружи ключ. Эка, думаю, должно быть, перепуганный служка сбежал и ключ в замке позабыл. Вхожу – ничего, кроме крыс да ржавых цепей. А тут этот старый сморчок как завопит, как замечется, ну чисто летучая мышь… Одним словом, сдался он мне в плен. Я велел ему погодить, а сам пропустил глоток-другой, и тут все вокруг заходило ходуном, стены затряслись, понесло чадом… Я бочонок под одну руку, нечестивца под другую и – бежать! Едва успели выскочить…

– Вижу, – проговорил Локсли, – что бочонок наполовину пуст, а еврей наполовину мертв… Скажи-ка, Исаак, что там случилось на самом деле?

– Пощади, милосердный господин! – возопил старик, простирая трясущиеся руки к Локсли. – Я ни словечка не слышал из того, что говорил почтенный монах. Страшная ночь сделала меня глухим и слепым.

– Врешь, негодник, – насупившись, оборвал его послушник. – А кто клялся отдать все свое состояние нашему ордену, лишь бы я тебя вытащил из подземелья?

– Совсем с памятью у меня плохо! – встревожился пуще прежнего Исаак. – Не могу ничего припомнить. Мои уста были сухими, как источники в пустыне, через которую Моисей вел свой народ. Отпустите ради милосердия Божьего измученного нищего старика!

– Ну и плут! Нет, стоит тебя проучить за такое наглое вранье! – Причетник придвинулся к Исааку, взмахнул алебардой и уже собирался пустить ее в ход, но Черный Рыцарь перехватил его руку и сжал железной хваткой. Монах рассерженно воскликнул: – Не суйся не в свое дело, сэр рыцарь, а не то я отучу тебя от эдаких манер!

– Погоди, отче, – примирительно произнес Черный Рыцарь. – Остынь немного. Ведь ты знаешь, что я тебе друг… Пусть Локсли решит, как поступить с Исааком. Старика надо бы прежде накормить, он едва держится на ногах. А у нас с тобой осталось слишком мало времени, чтобы ссориться.

– Ну так ведь, братец, надобно быть поосторожнее, обладая такою силою, – проворчал монах, потирая запястье. – Мне теперь и распятие не удержать. Ну да ладно. Мир вам всем! Покончим с ссорами.

– Вот и отлично! – воскликнул Локсли. – Сними-ка с еврея петлю, отшельник, и ступай с ним к братьям. А ты, старый хитрец, отдохни и все же поразмысли о выкупе. Мои люди даром жизнью не рискуют.

Когда монах увел Исаака с поляны, Черный Рыцарь вполголоса спросил у Локсли:

– Считал ли ты, скольких пленников нам удалось захватить у Реджинальда де Бефа? И кто эти люди? Мне ведомо только то, что рыцарю Бриану де Буагильберу со слугами удалось ускользнуть…