Айвенго

Далее в окружении пеших стражников, похожих на тощих воронов, медленно, но твердо шла осужденная. Девушка была смертельно бледна, однако казалась спокойной. С нее сняли все украшения и яркую восточную одежду; голова Ребекки оставалась непокрытой, и лишь две черные косы змеились по ее стройной спине, обтянутой грубой тканью белого балахона. Маленькие ступни девушки были босы.

По толпе прошла волна шепота, и если появление надменного де Буагильбера вызвало в людях скрытую неприязнь, то Ребекка с ее трогательно-покорным выражением лица и ослепительной красотой внушала глубокое сострадание. Многие отказывались верить, что девушка по собственной воле стала орудием дьявола…

Процессия в полном безмолвии поднялась к ристалищу, прошла через ворота в ограде, обошла арену по кругу и остановилась. Магистр и его конная свита, кроме Буагильбера и его поручителей, спешились, и состоящие при рыцарях конюхи и оруженосцы немедленно увели коней за ограду.

Тем временем Ребекку подвели к черной скамье, установленной рядом с костром. Взглянув на это страшное место, где все уже было приготовлено для казни, девушка вздрогнула, закрыла глаза и начала беззвучно молиться, едва заметно шевеля губами. Спустя минуту она овладела собой, пристально взглянула на столб с цепями, как бы смиряясь со своей участью, и безразлично отвернулась.

Между тем Лука Бомануар занял место на возвышении, и, как только все рыцари в соответствии с рангом и орденскими чинами разместились вокруг и позади него, хриплые протяжные звуки труб возвестили о начале Божьего суда. Альберт де Мальвуазен выступил вперед и положил к ногам магистра перчатку Ребекки, служившую залогом предстоящего поединка.

– Доблестный лорд и преподобный отец! – торжественно произнес Мальвуазен, – доблестный рыцарь Бриан де Буагильбер, приняв сей залог, обязался исполнить долг чести в нынешнем состязании. Тем самым он подтвердит, что девица Ребекка, дочь Исаака из Йорка, поистине справедливо заслуживает обвинения в колдовстве и смертной казни на костре по приговору святейшего ордена Храма. Рыцарь готов благородно и честно сразиться с защитником осужденной, если на то последует ваше мудрое согласие.

– Принес ли рыцарь клятву, что будет биться за честное и правое дело? – спросил магистр. – Подайте сюда распятие…

– Высокопреподобный отец, – поспешно ответил Мальвуазен, – брат наш Бриан де Буагильбер уже принес клятву в присутствии рыцаря Конрада Монт-Фитчета. Дважды присягать ему нет надобности, так как противница его не христианка и он не имеет права скрестить с ней оружие.

К радости Мальвуазена, магистр вполне удовлетворился таким объяснением. Зная нежелание Буагильбера приносить публично подобную присягу, настоятель пустился на хитрость, и она удалась.

Лука Бомануар дал знак герольду начинать. Трубы загремели, и герольд, выйдя на арену, звонко воскликнул:

– Слушайте, слушайте, слушайте! Храбрый рыцарь сэр Бриан де Буагильбер готов сразиться со всяким свободнорожденным рыцарем, который согласится выступить в защиту еврейки по имени Ребекка в качестве ее представителя в судебном поединке. Защитнику осужденной предоставляются равные права с рыцарем ордена Храма…

Снова зазвучали трубы, а затем наступила продолжительная тишина.

– Кто желает выступить защитником? – громко спросил магистр Бомануар и удовлетворенно заключил: – Итак, мы видим, что никто не явился… Обратитесь к подсудимой с вопросом, ожидает ли она кого-либо, кто выразил согласие участвовать в поединке!

Герольд направился к Ребекке, и в ту же минуту, нарушая ход церемонии, Бриан де Буагильбер тронул свою лошадь и поскакал в сторону костра, так что приблизился к девушке одновременно с посланцем магистра.

– Что он делает? – вполголоса спросил Мальвуазен, обеспокоенно наклонившись к Луке Бомануару. – Допускается ли это правилами?

– Мы не можем препятствовать противникам общаться друг с другом, ибо это способствует обнаружению истины. Ведь так мы взываем к суду Божьему… Что она сказала? – обратился магистр к герольду, когда тот, возвратившись, предстал перед ним.

– Осужденная не признает себя виновной, снова настаивает на поединке и просит законной отсрочки. По истечении назначенного вами срока, если ее защитник так и не явится, она смиренно примет волю Господа.

– Чтобы никто не смог упрекнуть нас в несправедливости и несоблюдении закона, – важно проговорил магистр, – пока солнце не склонится к закату, мы будем ждать… Как только это время истечет, злосчастная преступница должна приготовиться к смерти.

Ребекка, задумчиво опустив голову, с покорностью выслушала решение магистра. Внезапно до нее донесся негромкий голос Бриана де Буагильбера, который заставил ее вздрогнуть и вызвал гораздо большую тревогу, чем слова герольда.

– Слышишь ли ты меня, дорогая Ребекка?

– Ступай прочь, жестокий рыцарь, я не желаю иметь с тобой ничего общего! И больше не смей обращаться ко мне!