Айзек и яйцо

Словно прочитав мысли Айзека, яйцо кашляет. Точнее, издает звук, похожий на кашель, подражая, по всей видимости, увиденному в кино. Айзек даже не уверен, может ли яйцо кашлять – его попытка больше напоминает звук, с которым кошки отхаркивают комки шерсти. Так или иначе, сомнений в том, что яйцо старается привлечь его внимание, у Айзека не возникает, но он остается глух к этим стараниям. Он разглядывает лежащую в нескольких сантиметрах от его сломанной руки желтую тетрадь. Твердая обложка, выцветшие белые страницы. Последние записи Мэри. Новых не появится уже никогда. Он изо всех сил старается не думать об этом – яйцо изо всех сил старается завладеть его вниманием. Айзек отталкивает подползшую к нему руку яйца – и оно в качестве утешительного приза утаскивает со стола степлер, немедленно предпринимая попытку прикрепить себе на лоб лист бумаги, предусмотрительно захваченный из лотка принтера. Айзек не может оторвать взгляд от желтой записной книжки, пальцы под гипсом начинают едва ощутимо подрагивать – вверх по ушибленной руке и вниз по трясущейся правой ноге пробегают мурашки. Наконец, ругаясь себе под нос, он отводит глаза от тетради, отбирает у яйца степлер и, поставив посреди комнаты раскладной стул, усаживает на него своего постояльца. Существо весит не больше плюшевой игрушки с ярмарки. Яйцо громоздится на стуле пухлой подушкой, а его руки причудливым узором змеятся по ковру – сейчас оно больше похоже не на обезьяну, а на белька. Любой сколь-нибудь не бессердечный человек, увидев это круглое пузико и щенячьи глаза, назвал бы существо милым малышом. В груди Айзека зияет пустота – поэтому он ограничивается «яйцом».

– Зачем ты раскидываешь мои книги? – спрашивает он. – Они тебе настолько не нравятся?

Яйцо молча хлопает глазами. Айзек со вздохом наклоняется, поднимает ближайшую книгу и смотрит на обложку.

ЭТО НЕ СОБАКА

МЭРИ МОРЭЙ

ИЛЛЮСТРАЦИИ АЙЗЕКА ЭДДИ

Айзек знает, что внутри, на заднем развороте, красуются две фотографии. С одной читателям задорно ухмыляется автор, а за ее спиной виднеется тот самый мост с заставки на мониторе. На второй, с бокалом в одной руке и гостями вечеринки на ладони другой, во все тридцать два зуба улыбается иллюстратор. Вот каким его помнят большинство знакомых. Скажи Айзек яйцу, что этот довольный выпендрежник с фотографии и это бледное, осунувшееся существо в кресле за столом – один и тот же человек, оно бы не поверило. Может, Айзек уже и не считает себя роботом, но до человека ему пока что далеко, как и до любого другого создания. Говорят, скорбь накрывает волнами – и цунами, обрушившееся на его жизнь несколько недель назад, уступило место наплывам неуемной, безжалостной, гнетущей горечи. Не обходится и без скоротечных штормов. Воодушевление после сеанса терапии, едва коснувшись отмели, уползает с отливом обратно в глубины. Айзек хотел бы определить себе роль бесчувственной медузы, но ему выпала доля океана: ощущать все, что происходит в его безбрежных недрах.

Хлоп.

Пухлая желтая ладошка яйца шлепается на обложку книги и начинает оглаживать ее глянцевую поверхность. Подушечки его пальцев вымазаны чем-то липким и в то же время маслянистым. Айзек смотрит то на беспардонную ручонку, то на обложку. Затем он перехватывает мохнатое запястье яйца, отнимает его ладонь от книги и отправляет ее восвояси, то есть на пол. В глазах Айзека явно читается: «Руки прочь». Яйцо на удивление понятливо моргает, кивает в сторону книги и буравит его не менее многозначительным ответным взглядом: «Читай».

– Хочешь, чтобы я тебе почитал?

– Д’а.

Айзек вскидывает одну бровь. Д’а. Что-то новенькое.

– Ладно, – соглашается он. – Могу и почитать.

Он открывает книгу на первой странице, откашливается, откидывается на спинку рабочего кресла Мэри и в лучах уползающего за горизонт солнца начинает читать.

– Какая шубка золотая, – декламирует Айзек.

– Бабаа субба жолобаа, – повторяет яйцо.

Оно говорит медленно, с огромным трудом, старательно выговаривая каждый слог каждого исковерканного слова. Айзек вскидывает вторую бровь. На мгновение он теряет дар речи. Яйцо тоже замолкает – только нетерпеливо хлопает глазами. Айзек качает головой и продолжает.

– Какие черные глаза.

– Бабии собыи блажа.

– Живут гиббоны на деревьях.

– Жибуб биббоуы ба диэбя.

– Глядят ночами в небеса.

– Бидяд басаби б бебеса.