Айзек и яйцо

Следующая страница дается им легче. Они входят в ритм. Вечер окончательно скатывается в сумерки, но они едва это замечают. Импровизированный урок английской словесности заканчивается вместе с книгой. Они спускаются вниз и устраиваются перед телевизором, чтобы посмотреть «Помни». Мэри не раз замечала, что по-настоящему счастливым Айзек становился лишь в те моменты, когда был при деле. Даже если в роли дела фигурировало распутывание ее цепочек или попытка научиться различать всех проживающих по соседству белок, за жизнью которых можно было наблюдать из кухонного окна, по данным Айзеком же именам. Царящий в его голове хаос направлялся в конструктивное – ну, или по крайней мере в занимавшее его – русло. Что ж, раз яйцо возжелало выучить английский, пришло время прислушаться и к этому совету Мэри. Возможно, уже завтра утром они возьмутся за алфавит. А на следующей неделе, глядишь, и до прописей доберутся. Айзек радуется перспективе отвлечься – в первую очередь от мыслей, мучающих его в зияющей пасти рутины между сеансами терапии и истериками. К тому же, если ему удастся научить яйцо членораздельной речи, он, вероятно, наконец обзаведется настоящим собеседником. Возможно, он даже узнает, откуда оно прибыло. Он вспоминает то, что ему привиделось на кухне. Его мысли дрейфуют меж далеких планет и неведомых миров. Он размышляет о своих попытках убежать. Может быть, если яйцо научится говорить, Айзек сможет поведать ему, куда и от чего он убегает, когда его воспоминания коченеют и разум отказывается воспринимать действительность. Может быть, если Айзек и яйцо найдут общий язык, он наконец-то сможет признаться.

Реальность хрупка. Ее скорлупа трескается от самого нежного прикосновения. Как бы Айзек ни старался убедить яйцо в том, что он встал на путь исцеления, яйцо видит его насквозь и не сомневается: Айзек притворяется. У яйца не бывает провалов в памяти. Его разум остер как бритва. И самым интригующим из всех детективных сюжетов, которые Айзек ему показывал, по-прежнему остается загадочная история Айзека Эдди. Яйцо внимательно наблюдает за ним. Яйцо замечает, что, несмотря на предполагаемую рассеянность, Айзек никогда не забывает заряжать телефон. Замечает входящие звонки от женщины: не от Эстер, не от Джой и тем более не от Мэри Морэй. Замечает его поздние поездки на машине – всегда в одном и том же направлении, всегда в одном и том же бессознательном состоянии. Замечает чувство вины, искажающее лицо Айзека всякий раз, когда он возвращается домой после бог знает где проведенной ночи. Именно поэтому, стоит Айзеку ступить за порог, яйцо превращается то ли в Шэгги, то ли в Вэлму[48] и часами расследует самую большую тайну из всех ему известных: тайну Айзека Эдди и вечно запертой двери на верхнем этаже его дома. Именно поэтому яйцо хочет выучить язык Айзека: чтобы задать два важных вопроса, над которыми оно размышляет с самого своего непредвиденного прибытия в это странное, пугающее место.

– Где ты пропадаешь, Айзек? – спросит яйцо, как только освоит нужные слова. – И что именно ты так тщательно скрываешь?

Часть вторая. Скорлупа

Шесть

Айзек Эдди постепенно оправляется. Он пробуждается ото сна, как соседский сад, который за месяц – с того самого утра, когда в его дверь постучала взволнованная Анна, – успел обрасти сначала нарциссами, а потом и колокольчиками. Он исцеляется, не отставая от своей правой руки, которая уже вылупилась из гипса, почти не ноет и покладисто выполняет упражнения для запястья и пальцев, полученные Айзеком от кого-то в какой-то больнице. Черт знает, где именно. Он преображается вслед за собственным домом, подвергшимся в последние недели тщательной и беспощадной уборке согласно списку, который теперь верховодит всей жизнью Айзека. Айзек Эдди постепенно оправляется – и все благодаря этому списку. Который, в свою очередь, появился у него благодаря доктору Аббасс. Упоминая, что список дел помог бы немного структурировать его будни, она вряд ли ожидала от Айзека того рвения, с которым он последовал ее совету. Но в разогнавшихся схемах еще недавно поломанного робота по имени Айзек тут же заискрила новая гипотеза. Если он сосредоточится на списке дел, все остальное исчезнет, как талый снег по весне. Если он продолжит двигаться вперед, он перестанет утопать в прошлом. Если он починит свой мир, он, вероятно, сможет починить и себя.