Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени

Из множества потенциально доступных для образованных западных людей к середине XVII века точек зрения на космологию Лихуды выбрали качественное и умозрительное понимание натуральной философии. Они не были людьми Нового времени в том смысле, что не стали порывать с аристотелевским духом в пользу экспериментальной науки, воплощением которой был телескоп Галилея. Соответственно, они знакомили своих учеников со схоластическим вариантом натуральной философии, на Западе уже начавшей отступать под давлением со стороны ученых-экспериментаторов648. Тем не менее признание новых научных открытий шло постепенно даже на Западе, где существовало много различных вариантов аристотелизма и схоластики649. Ряд важных аспектов лихудовской космологии выдает знакомство братьев с некоторыми из новейших открытий. Однако лишь поместив космологическое учение Лихудов в рамки культурной традиции Московской Руси, мы сможем разобрать его потенциальное значение для их учеников.

Лихуды проводили четкую грань между Священным Писанием, философией и «наукой», понимая под последней астрономию (как часть математики) и астрологию650. Они обращались ко всем трем как по отдельности, так и попарно и в унисон, чтобы объяснить, как устроена вселенная. Они объясняли большинство природных явлений естественными причинами и давали физические либо квазинаучные интерпретации. Понятно, что в тех случаях, когда затрагивался текст Священного Писания, философия и «наука» соответствующим образом подстраивались под него. Впрочем, нередко было верно и обратное: Священное Писание творчески интерпретировалось в соответствии с физическими аргументами. Примечательно, что Лихуды предлагали своим ученикам различные альтернативы вере. Тем самым они повышали статус философии, астрономии и астрологии, легитимизируя их в глазах аудитории, которую традиционно призывали избегать этих предметов как враждебных вере. Философия уже не носила чисто негативных, языческих коннотаций. Не представляла она и наивысший уровень мудрости, приобретаемый благодаря божественной милости651. Соответственно, лихудовская астрономия и астрология не являлись праздными, опасными и еретическими занятиями; это была не та астрология, которая навлекла на себя гнев Максима Грека, была осуждена на Стоглавом соборе и попадала в списки запрещенных книг652. Собственно говоря, это была и не астрология «громников» и «лунников» – метеорологических и календарных гадательных текстов, долго сохранявших популярность в России даже в эпоху Нового времени653. Речь идет об астрологии, представлявшей собой отдельную «науку», связанную с математикой654.

Это различие между верой, философскими рассуждениями и «научными объяснениями» наиболее четко проявляется в случае лихудовского учения о планетных системах. Из шести планетных систем, с которыми были знакомы Иоанникий и Софроний, они отдавали предпочтение птолемеевской и полутихонической геоцентрическим системам. Впрочем, существенно, что и в De Mundo, и в Peri Ouranou рассматривается и коперниковская гелиоцентрическая система и прослеживаются предшествовавшие ей воззрения ряда древних философов655. Хотя авторы обоих трактатов, находившихся в распоряжении у Лихудов, учитывают авторитет Священного Писания, они просто разбирают различные планетарные системы, предложенные философами и астрономами, и указывают, какой из них они отдают предпочтение, но окончательный выбор ни в одном случае не обосновывается исключительно или чисто религиозными соображениями656.