Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени

Тщательное изучение устава будущей академии подтверждает, что она замышлялась в интересах и государства, и церкви. Кроме того, из «Привилегии» следует, что государство ни в коем случае не занимало второстепенное место в работе академии и ее целях. Наоборот, предполагалось активное участие царя в ее жизни, и ему на этот счет предъявлялись определенные ожидания. В различных статьях «Привилегии» он фигурирует в роли будущего нанимателя, судьи или источника средств. Более того, в «Привилегии» не идет речи о том, что контроль над академией окажется в руках церкви. Обязанности учителей, администраторов и судей делили между собой представители духовенства и миряне. При этом штатные служащие академии во всех случаях должны были действовать сообща – тем самым делался упор на коллективные процессы принятия решений. Во всех делах с участием иностранцев предусматривалось вмешательство гражданских судов, что свидетельствует о серьезной заинтересованности государства в защите иностранных специалистов от ревнителей веры. В то же время не следует забывать о том, что в некоторых случаях патриарху отводилась совещательная роль. Иначе и не могло быть, так как деятельность академии должна была принести пользу и церкви. И все же у нас как будто бы нет оснований преувеличивать гипотетическое стремление церкви взять в свои руки контроль над академией346. Попросту говоря, планы по созданию академии выросли из сотрудничества между церковью и государством, чтобы достичь баланса между интересами обеих сторон.

Существенно большее значение, чем вопрос о контроле над академией, имеет представленная в «Привилегии» концепция образования. Будучи сформулированной в религиозных терминах (иначе и не могло быть в Московском государстве того времени), она основывается на отношении к знаниям, различающем религиозную и светскую сферы, но не противопоставляющем их. Собственно говоря, образование объявляется нравственно полезным делом, поскольку оно обогащает и веру, и мирские дела, объединяя их в гармоничное целое, что в конечном счете угодно Богу. Учебная программа будущей академии вполне соответствовала такой концепции образования. Ориентация на постренессансные барочные учебные программы иезуитских коллегий обеспечила ее христианский гуманистический характер, который вовсе не был новшеством в мире западноевропейского образования347. В русском культурном контексте конца XVII века такой подход к образованию влек за собой радикальные последствия, поскольку обеспечивал человеческой мудрости и деятельности человеческого разума привилегированное место в обществе, приученном сомневаться в пользе светских знаний. Таким образом, он нес в себе семена светского отношения к просвещению.

Судьба «Привилегии» будущей академии более или менее известна. Судя по всему, Софья не предпринимала никаких мер к реализации этого проекта. Тем временем в Москву явились братья Иоанникий и Софроний Лихуды. Благодаря сотрудничеству между церковью и государством академия, основанная в Москве Лихудами, в некоторых отношениях напоминала ту, о которой шла речь в «Привилегии».

ЛИХУДОВСКАЯ АКАДЕМИЯ

В учебном заведении, основанном в Москве Лихудами, не обучали всем предметам и языкам, обозначенным в «Привилегии». Все же ее деятельность в целом соответствовала планам, изложенным в этом документе, так как за исключением права и польского языка предложенная для нее учебная программа включала все прочие предметы, упомянутые в «Привилегии»348. Создавая академию, Иоанникий и Софроний составляли ее учебную программу, взяв за образец типичную иезуитскую коллегию с изучением дисциплин высшей школы. В том, что касается деления на классы, спектра преподаваемых предметов и педагогических целей, лихудовская академия полностью соответствовала контурам этого типа учебных заведений, широко распространенного в католических странах Европы и прочно утвердившегося во многих других регионах мира благодаря неустанной деятельности иезуитских миссионеров.