Академия сумерек. Темное пламя

– Не-не, то не мое добро, я отказываюсь! – замахала руками она, отняла бутылку у Дики и сделала большой глоток. Не поморщилась даже. – Ну как какой? Рэйнхарт Блэквуд, вестимо. Возьмет твою фамилию, волосы выбелит, чем не Найтстар?..

– Фу, Октавия! – а это уже Лэндон, сию картинку явно представивший. – В Астрэ блондинами можем быть только мы с двойняшкой.

– А остальные так, подделки? – поинтересовался светловолосый Стеф – с колен Дики он так и не слез, только устроился поудобнее, втащил его руку себе под голову и упёрся пятками в подлокотник дивана.

– Ой, да заткнитесь вы уже с вашими патлами, – зашипел кто-то. – Лэндон, ты не треплись почём зря. Давай про фей и гадюк, хорошо ж сидели!

Уговаривать двойняшку долго не пришлось – он и впрямь тот ещё любитель почесать языком, может не затыкаться часами и не сбиться ни разу, рассказывая очередную историю. Фантазия у Лэндона что надо, а помимо неё – ещё и прорва знаний обо всём, о чём только можно.

В данном случае – о происхождении двух самых приметных и скандальных родов в Астрэ.

– Ни для кого из вас не секрет, что раньше Чаща была всюду, – начал Лэндон эдаким зловещим тоном. Девчонки взволнованно заахали, я же тихонько фыркнула – то ли у меня выработался иммунитет к ужимкам и кривляниям двойняшки, то ли после Блэквуда, замогильным голосом зачитывающего перлы из наших эссе, иммунитет вырабатывается ко всему. – На всём Ирстане не сыскалось бы твари страшнее, чем фейри. Нынешнее могучее королевство Астрэ было лишь жалким клочком земли далеко на юге, и этот клочок терзали бесконечные войны.

– Против фейри, да? – наивным голоском осведомилась Бренда Стоунхарт.

Наглец Лэндон ей очень нравился – жаль только, мой противный недобратец ничуть не интересовался этой милой девушкой. Да и вообще всем девицам предпочитал себя любимого. Ну, ещё ему поначалу вроде глянулась наша Мира, но та, в свою очередь, осталась равнодушна к белобрысой красе Гилберта-младшего.

– Выключи дуру, Стоунхарт, тебе не к лицу, – фыркнул он. – Между собой воевали! А фейри поклонялись, точно богам. Ну, до тех пор, пока истинные боги не спустились с небес и не даровали людям магию… Хотя это тоже фигня какая-то. Думаю, ответ гораздо проще: первые маги родились от союза человека и фейри.

– Брехня! – возмутился кто-то.

– Научный факт! – столь же возмущённо возразила я. – У людей магии нет, а браки между людьми и магами уничтожают родовой дар всего за два-три колена. Одарённое дитя от двух чистокровных людей – сказочка для особо романтичных болванов: все о нём говорят, но никто никогда не видел.

– Вот именно, – веско прибавил Лэндон. – В эпоху войн ближе всего к нам были светлые дворы – Летний, Весенний, Рассветный, – отсюда и преобладание светлых магов. Только потом власть захватил Полуночный двор, и весело стало на всём континенте. Тёмные фейри – это… это… Короче, возьмите мою бабулю Найтстар, прибавьте туда нашего гремучего декана, заполируйте злюкой Тави и помножьте получившуюся дрянь ещё на десять.

– Редкая, должно быть, образина! – восхитилась злюка Тави, ничуть не обидевшись. – Складно чешешь, белобрысый. Дальше давай!

– Дальше было Первое южное восстание – террор Полуночного двора быстро отучил людишек поклоняться всякой пакости, а наличие собственных магов поубавило веры в божественность остроухих гадов. Фейри были очень сильны, изобретательны и безжалостны, но людей было в разы больше – они ж плодятся как тараканы. На какое-то время установилась патовая ситуация – до тех пор, пока не подросли первые потомки фейри и магов. – Лэндон сделал паузу, со значением оглядел всех вокруг. – Найтстар, Блэквуд, Уайтхилл, Голденхарт – всё это не фамилии, тогда и понятия-то такого не существовало. Это имена чародеев столь могущественных и свирепых, что даже фейри устрашились их мощи и отступили прочь, в Чащу! А на отвоёванных землях люди основали первую столицу – Астерион. В ней, разумеется, воцарился первый из лучших – Найтстар, Солнце Ночи. Ибо дар его был самым могущественным, подвиги – самыми выдающимися, клан – самым многочисленным…

– Ну началось! Так и знал, что всё скатится в восхваление себя любимых, – фыркнул Тай неподалёку. – Гилберт, мать твою распрекрасную, ты такой Найтстар! Хотя про многочисленных – это да, это я верю, вы плодитесь что те людишки. Помяните моё слово, лет через десяток-другой по Приозерью будет бегать целый выводок белобрысых Блэквудов.

– И пара-тройка красноголовых Кейнов, – огрызнулась я, снова хлебнув адского пойла и даже почти не сморщившись. – Будем дружить семьями.

– Вот это вряд ли, – услышала я знакомый низкий голос.

Из темноты, ну прямо словно из тени соткавшись, возник не кто иной как Рэйнхарт Блэквуд собственной персоной. В весьма непривычном – и неприличном, как по мне – виде. Сейчас на нём не было излюбленного чёрного сюртука, рукава белой рубашки были закатаны, обнажая сильные предплечья с татуировками на них, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, а жилет подчеркивал прекрасную фигуру.