Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана

Начатое слдствіе и арестъ нсколькихъ поставщиковъ произвели сильный переполохъ среди армянскаго населенія Чигишляра, непривыкшихъ такъ долго видть ничего подобнаго. Переполохъ произошелъ и между туркменами. Многіе изъ нихъ, пригнавшіе своихъ верблюдовъ, стали отказываться отъ поставки; нкоторые, еще не прибывшіе въ Чигишляръ, но узнавшіе о происшедшемъ въ дорог, вернулись обратно въ аулы. Въ произведеніи всей этой безурядицы винили, между прочимъ, и сторонниковъ Щербины, заинтересованыхъ въ его дл. Надо полагать, что цль ихъ была выставить дло найма верблюдовъ у туркменъ немыслимымъ безъ содйствія Щербины, въ расчет, что безотлагательная нужда въ транспорт по необходимости заставитъ повернуть дло въ благопріятную, для послдняго, сторону. Такъ говорили многіе. Какъ бы то ни было, но слдствіе шло энергично и безостановочно. Командированный съ Кавказа отрядный интендантъ, опытвый въ длахъ; всякихъ подрядовъ и поставокъ, который прибылъ въ Чигишляръ вмст съ нами, усплъ пріискать подрядчика изъ восточныхъ людей, нкоего Теръ-Аганова, бравшаго на себя поставку необходимаго верблюжьяго транспорта. Ждали только прізда генерала Скобелева, отъ котораго зависло утвержденіе контракта.

27-го августа Арцишевскій получилъ депешу, извщавшую, что генералъ въ пути и на другой день будетъ въ Чигишляр. Утромъ слдующаго дня, прискакавшій казакъ далъ знать о приближеніи командующаго войсками. На сторожевой вышк подняли флагъ. Скоро, окруженная густымъ облакомъ пыли, показалась группа всадниковъ, быстро приближавшихся къ Чигишляру. Это былъ генералъ Скобелевъ со свитой. Захавъ предварительно въ госпитальную церковь, Скобелевъ направился потомъ къ своему домику, гд былъ встрченъ почетнымъ карауломъ, въ составъ котораго вошли новопріхавшія лица.

Вмст со Скобелевымъ прибыла и часть штаба его. Несмотря на 50 верстъ пыльной дороги, которую генералу пришлось сдлать въ этотъ день, на молодомъ и красивомъ лиц его не было замтно и слдовъ утомленія. Переговоривъ съ каждымъ и привтливо пожавъ всмъ руки, генералъ сообщилъ, что сейчасъ начнетъ принимать доклады, и отправился въ деревянный домикъ, куда вскор послдовали за нимъ и другіе[3].

Въ числ новыхъ лицъ, встртившихъ генерала, былъ, между прочими, и отрядный врачъ Гейфельдеръ, пріхавшій нсколько дней тому назадъ изъ Пятигорска. Различныя мннія, ходившія про дятельность отряднаго врача въ русско-турецкую войну и выставлявшія его, съ одной стороны, прекраснымъ хирургомъ, но плохимъ администраторомъ, или же прямо наоборотъ, длали личность его не безъинтересною. Но, помимо внутреннихъ качествъ, я вншній видъ Гейфельдера обращалъ на себя вниманіе. Хотя красноватое лицо его со слдами нкоторой угреватости нельзя было назвать красивымъ, но срые блестящіе глаза, которые онъ по произволу длалъ томными, слегка закатывая ихъ къ небу, были не дурны. Самъ почтенный хирургъ находилъ въ нихъ что-то магнетическое, увряя, что не только женщины, но даже и многіе мужчины не въ состояніи вынести блеска его глазъ. Благозвучный теноровый голосъ, которымъ любилъ онъ распвать аріи изъ «Риголетто» и другихъ оперъ во время вечернихъ прогулокъ, производилъ на многихъ пріятное впечатлніе. Если ко всему этому прибавить высокій, стройный ростъ и плавную походку, то въ итог получалось нчто поэтическое въ оффенбаховскомъ жанр. Къ сожалнію, однимъ изъ недостатковъ доктора было плохое знаніе русскаго языка, который онъ коверкалъ иногда до невозможности, вызывая у окружающихъ невольную улыбку. Это не мшало ему, однако, пускаться часто въ разсужденія о различныхъ философскихъ теоріяхъ, причемъ онъ перемшивалъ русскія Слова съ нмецкими, а въ случа нужды, дополнялъ смыслъ жестикуляціей. Разсказываютъ, что на прощальномъ обд, данномъ ему коллегами въ Кисловодск, докторъ Гейфельдеръ, растроганный массою комплиментовъ, сыпавшихся на него отъ не мене растроганныхъ коллегъ, произнесъ задушевнымъ голосомъ рчь о высокомъ значеніи медицинской корпораціи въ ряду съ другими учеными корпораціями и широкомъ будущемъ хирургіи и т. д., рчь дочтенный ораторъ почему-то закончилъ маленькимъ разсказомъ в своемъ происхожденіи, гласившемъ, что отецъ его былъ очень умный человкъ изъ Берлина, а мать очень нжная дама съ береговъ Рейна и что отъ такой счастливой комбинаціи, натурально, могло произойти только нчто особенное и геніальное. Все это сказано было трогательнымъ голосомъ и, какъ говорятъ, вызвало у собратъ его слезы умиленія. Несмотря, однако, на свое нжное происхожденіе докторъ Гейфельдеръ въ отношенія къ подчиненнымъ былъ строгъ, а подчасъ и свирпъ. Строгость отряднаго врача обнаруживалась преимущественно къ упущеніямъ вншней стороны служебной дятельности: тутъ онъ былъ неумолимъ. Это высказалось при первомъ посщеніи имъ чигишлярскаго госпиталя, гд одному изъ фельдшеровъ, не успвшему вытянуться во фронтъ передъ грознымъ начальникомъ, нанесены были такіе вещественные знаки невещественныхъ отношеній, отъ которыхъ провинившійся долго ходилъ съ повязанной щекой.