Ахматова, то есть Россия

Ахматова тоже подумывала о занятии пластическим танцем, Гумилев горячо склонял к этому свою жену – вольтижерку, такую гибкую, что, вероятно, она могла бы коснуться лбом пальцев своих стоп. Ведь это было время освобожденного, авангардного танца Исидоры Дункан, которая через несколько лет приедет на триумфальные гастроли в Москву. Ахматова, со своим стройным телом и неукротимым воображением, возможно, была создана для этого. Кабаре «Бродячая собака» было придумано в пику знаменитой «Башне» Вячеслава Иванова. Можно сказать, что бывавшая в «Башне» «молодежь» взбунтовалась против аполлоническо – возвышенной атмосферы, царящей в «Башне», и ушла в подполье. В «Бродячей собаке» жизнь кипела с позднего вечера до самого рассвета, и свежий, ироничный взгляд молодежи на действительность, затронутый чувством абсурда, переносился также и на искусство. На «Башне» у Ахматовой уже было свое место; царившую там атмосферу хорошо передают воспоминания Ильи Эренбурга о мартовском вечере 1911 года. «Башня» была освещена свечами в серебряных подсвечниках, пили вино, а вечер начинал сам хозяин докладом на религиозную или мистическую тему. Вячеслав Иванов, поэт, драматург, литературный критик и философ, начиная с 1905 года, когда он вернулся из десятилетнего пребывания за границей, в Париже и в Италии, был также членом Религиозно – философского общества в Петербурге. Он любил устраивать мистически – философские вечера. Илья Эренбург так описывает эпизод с Ахматовой: Иванов «пригласил ее к своему столику и предложил место справа от себя, которое при жизни занимал Анненский. Представляя Ахматову, он назвал ее «новой поэтессой, которая откроет нам все, что осталось скрытым в тайниках души Анненского». Отсюда было очень далеко до веселой атмосферы «Бродячей собаки». Адам Поморский в своем эссе «Анна всея Руси» приводит подробный календарь встреч и важнейших событий в этом кабаре. Карнавальный вечер состоялся в первую годовщину его открытия, 31 декабря 1912 года. Михаил Кузмин украсил его гимном, посвященным акмеистам, спустя десять дней после образования их общества. 22 февраля 1913 года подвальчик празднует карнавальное воскресенье, то есть Масленицу, перед началом Великого Поста. В подвале собираются переодетые Пьеро и Пьеретты. Месяц спустя, 25 марта и в мясопуст 9 апреля, появляются другие персонажи, перенесенные из Летнего театра миниатюр, – дионисийские «козлоногие». В противоположность аполлоно – классической «Башне», в Бродячей собаке» царит решительно дионисийское настроение. 23 декабря Виктор Шкловский читает собравшимся доклад о зарождении кубофутуризма. С ним яростно спорит молодой и блистательный Владимир Шилейко. 3 января на сцене подвальчика Ахматова что – то не очень охотно декламирует, а Мандельштам видит в ней Федру и описывает ее потом в стихотворении. Атмосфера подвальчика, ступени которого Анна порой сравнивала со спуском в дантейский ад, проявляется во всем творчестве Ахматовой. Эта атмосфера с огромной силой овладеет воображением поэтессы, когда двадцать шесть лет спустя к ней начнет приходить «Поэма без героя», наполненная гротескно – адскими образами. Это произведение она будет писать до конца своей жизни. Борис Эйхенбаум, критик и историк литературы, в своих присланных из Москвы фельетонах 1917 года, описывая московское кабаре «Летучая мышь», сообщает: «Культура подвалов в Петрограде совсем иная. Жизнь столицы (Петрограда), полная умственного напряжения, более легко и интересно приобретает форму гротеска. В нашей "Летучей мыши" нет того отравленного алкоголя, каков знаком завсегдатаям петроградских подвалов. Ярмарочные панно, ярмарочный юмор, "стильные сценки" и, наконец, сама фигура хозяина, снующего среди гостей – все это такое московское, что петроградский гость начинать зевать еще до конца и уходит разочарованный. (…)». Однако . что тут долго говорить, «Бродячая собака» была не типичным кабаре, а скорее – местом встреч, разговоров и нескончаемых шуток петербургской художественной богемы, чем – то вроде элитарного клуба, куда вход был не для каждого. В начале деятельности подвальчика гостям раздавалась такая листовка: «Многие гости наших "сред" и "суббот" в "Бродячей собаке" не были осведомлены о характере этих вечеров, по ошибке считая их каким – то "кабаре". Настоящим уведомляем, что "среды" и "субботы" являются частными собраниями, в тракте которых не предусмотрены никакие выступления по заранее подготовленной программе, и она целиком зависит от общего настроения вечера». Великая балерина Тамара Карсавина, звезда «Русских сезонов» Дягилева, так вспоминает свой первый визит в «Бродячую собаку»: «Артисты, привыкшие к установленному порядку, с навыками регулярной работы, "филистеры" нашей касты, не были в восторге от "Бродячей собаки". Зато актеры, которые с трудом зарабатывали себе на жизнь, музыканты, которых только ждала слава, поэты вместе со своими "Музами" встречались там каждый вечер. (…) В клубе не было лицемерия, не было нудных штампов и натянутой атмосферы (…) Один из моих друзей, художник, привел меня туда за год до войны. Мне была приготовлена даже чересчур торжественная встреча: меня подняли вверх вместе с креслом, и я, ужасно смущенная, должна была благодарить за аплодисменты. Этот обряд дал мне право свободного входа в этот закрытый клуб – подвальчик (…)».