Ахматова, то есть Россия

Эта драма в трех частях была создана в Ташкенте в 1941 – 1944 годах. А 11 июня 1944 года в Фонтанном доме, после возвращения в Ленинград, автор пьесы после очередного ареста сына, в страхе перед новыми репрессиями сожгла свою единственную драму. Она осталась только в памяти – ее и немногих друзей. В шестидесятые годы Ахматова пыталась воссоздать пьесу. Поэтому можно сказать, что работа над ней продолжалась с 1941 – 1944 годов почти до последних дней жизни. Пьеса, наверняка автобиографическая, в которой использовались различные литературные жанры, с открытой структурой, подошла бы для постановки в современном театре. Например, в незабываемых инсценировках Ежи Гжегожевского, где поэзия соединяется с драматической формой и элементами живописи, где смешиваются миры и накладываются друг на друга значения. Однако до сего дня ни один режиссер не решился сразиться с этим текстом.

«Энума элиш», инкрустированная стихами поэтессы, переплетается с другими ее поздними произведениями: «Поэмой без героя», набросками балетного сценария, вышитого на канве «Поэмы», «Северными элегиями», а также лирическими циклами «Cinque» и «Шиповник цветет». В пьесе появится известная уже по «Поэме» тема Гостя из Будущего, то есть Исайи Берлина, а также промелькнет личность Жданова, как образ гротескного палача, полный смертельной угрозы.

Пьеса Ахматовой в целом объединяет ее ранний опыт гротескного «театра для себя» – ироничных сценических мистерий Мейерхольда и Евреинова, постоянных посетителей знаменитого подвала «Бродячая собака» – с современным театром абсурда. В ней чувствуется атмосфера, как бы перенесенная из повести «Процесс» Кафки, который наряду с «Улиссом» Джойса был в молодости любимой книгой Ахматовой.

Адам Поморский в своем эссе «Анна всея Руси», дополняющем книгу его переводов, предполагает, что именно из атмосферы представлений в «Бродячей собаке» Ахматова вынесла ту гротескную, ироническую и карнавально – апокалиптическую тему схождения в ад, которая часто повторяется в творчестве Ахматовой. В драме «Энума элиш» эта тема перемежается реминисценциями из Данте, Вергилия и мифа об Орфее, а также из шумерской и аккадской мифологии. Гостями там охотно бывали люди театра, в частности ансамбль МХАТа, Таиров, с которым спорили, и Вахтангов, с которым сотрудничали в различных инсценировках. Однако разногласия между концепциями Евреинова, с одной стороны, и Блока с Мейерхольдом, с другой, привели к тому, что последние стали сторониться «Собаки». А вот элементы творческого метода и концепции Евреинова Ахматова как раз перенесла в свою драму «Энума элиш». Это означает: театрализацию жизни, инверсию, мир дьявола – Арлекина, а не сентиментального Пьеро. Также и идею «театра для себя», инсценировки без зрителя, наконец, метод монодрамы – в «Энума элиш» один и тот же персонаж расписывается на несколько театральных ролей.

Надежда Мандельштам в воспоминаниях так пишет о главной героине пьесы: «Лирический герой – это женщина, у которой нет ничего, кроме пепельницы и плевательницы. И было нас таких, сколько хочешь, только мало кто из нас писал стихи. Не каждому это дано». Действительно, героиня Ахматовой, названая «X», – это поэтесса. В драме она появляется также как «Она», «Двойник» либо «Вторая Х». Она вступает в диалог с умершими: Гумилевым и Мандельштамом, ведет в стихах спор о фактах своей биографии. В одной из сцен она скажет:

Никого нет в мире бесприютней
И бездомнее, наверно, нет.
Для тебя я словно голос лютни
Сквозь загробный, призрачный рассвет.
Ты с собой научишься бороться,
Ты, проникший в мой последний сон.
Проклинай же снова скрип колодца,
Шорох сосен, черный крик ворон,
Землю, по которой я ступала,
Желтую звезду в моем окне,
То, чем я была и чем я стала,
И тот час, когда тебе сказала,
Что ты, кажется, приснился мне…

Во второй части пьесы, названной «Прологом» которая дополнялась или дописывалась автором до конца жизни, можно также найти и разъяснить некоторые факты, касающиеся ее встречи с Исайей Берлиным. В Музее Ахматовой в Фонтанном доме большую комнату, окрашенную в зеленый цвет, показывают сегодня как именно то место, где состоялась встреча и разговор в памятном послевоенном 1945 году.

В драме читаем: