Акт исчезновения

– Ты знала, что там один патрон? – В его голосе мелькает легкое беспокойство.

– Да, то есть нет. Увидела, но не сразу.

Ник секунду собирается с мыслями.

– Это как-то связано с Эмили? – уточняет он.

– Да.

Он ждет продолжения, но я не могу: тогда придется рассказать все. Пауза затягивается, потом Ник снова заговаривает. И в первый раз за все время разговора он действительно встревожен:

– Миа, ты выдумала историю с Эмили? С тобой что-то происходит? Что-то, о чем я должен знать?

Он взволнован, даже обижен. И моя решимость ничего не говорить колеблется.

– Нет, не выдумала. Она настоящая. Вчера вечером я ходила на встречу с ее подругой. Я беспокоилась, что эта подруга как-то причастна к исчезновению Эмили. – Я смешиваю правду и полуправду, но это все, что я могу сказать. – Оказалось, она не при чем. Но я не знала заранее и боялась. Да, было очень безответственно взять твой пистолет. Опасно и незаконно. И я соврала тебе и украла твою вещь. Но мне просто хотелось чувствовать себя в безопасности.

Ник изучает меня, его лицо непроницаемо.

– А могу я поинтересоваться: сейчас все в порядке? С тобой все нормально? Или мне есть о чем беспокоиться? – Он указывает на мое лицо.

Я почти забыла, как выгляжу со стороны: бледная англичанка, вся в синяках и ссадинах, уверяет, что у нее все просто замечательно.

– Я была не в порядке. Но теперь уверена, что все… улажено. Больше не должно быть проблем, – мягко успокаиваю я его. Потому что Марлы и Эмили больше нет, а через несколько часов и меня здесь не будет. Я тщательно подбираю слова: – Я сообщила в полицию. Теперь это их забота, не моя. – При слове «полиция» Ник снова напрягается, поэтому я говорю первое, что приходит в голову и что наиболее похоже на правду, чтобы успокоить его: – Оказалось, это просто слишком рьяный сталкер. Но со мной ничего не случилось. Я в порядке. Никто не пострадал. – Я вымученно улыбаюсь и повторяю: – Прости, Ник.

– А… – Похоже, мое объяснение его устроило. – Конечно. Жаль, что ты думала, что тебе некому помочь, и решила справиться сама… Сейчас точно все хорошо? – переспрашивает он, и я снова чувствую вину, потому что продолжаю врать, кое-что недоговаривая.

– Да, все хорошо, – заверяю я, хотя синяки на лице свидетельствуют об обратном. – В аварии виновата я. То есть… да, это только моя вина. Я была не слишком внимательна. И знала, что с машиной не все в порядке, но просто столько всего навалилось… Не смогла сосредоточиться. Я только что видела ее. Я бросила ее, я… – Я замолкаю, в голове мелькает воспоминание: Марла падает и исчезает. В каком-то смысле я говорю правду. Надеюсь, Ник принял мои слова за слова водителя, винящего себя в аварии, а не за что-то другое. Я меняю тактику, переходя от фактов к эмоциям, – здесь хотя бы не придется врать:

– Мне надо домой. В последнее время слишком много произошло. После «Эйр» начался какой-то дурдом. А потом еще Джордж… И вот я здесь… – Я замечаю, как Ник слегка вздрагивает при упоминании Джорджа. Я в первый раз сказала о нашем расставании, хотя Ник наверняка уже видел в таблоидах фото Джорджа с Наоми. Меня уже несет:

– Я пыталась убежать от всего. Не только от Джорджа. От одиночества. От того, во что превратилась моя жизнь. Думала, что работа отвлечет и все наладится. И, пожалуй, слишком увлеклась работой. А теперь мне просто нужно домой, понимаешь? Выплакаться, успокоиться, забыть его, прийти в себя после аварии. – Я замолкаю. – Ты правда мне нравишься, Ник. Прости, что так вышло. Прости, что я все испортила, так облажалась…

– Эй, послушай, это же Голливуд. – Ник медленно расплывается в улыбке. – Уж поверь, Миа, ты не самая чокнутая из тех, которого я встречал. Черт, ты даже не самая чокнутая из тех, с кем я целовался.

Я невольно смеюсь, и лицу становится больно.

Ободренный, Ник продолжает:

– Когда ты будешь готова, когда вернешься домой и станешь довольна, счастлива и здорова… И когда ты захочешь… могу я увидеть тебя снова? В Лондоне?

Меня раздирают противоречивые чувства, и требуется вся сила воли, чтобы удержать себя в руках. Чтобы скрыть удивление, счастье, облегчение от того, что я ничего не разрушила. Я все еще нравлюсь ему. Он верит мне. Хочет меня видеть. Даже несмотря на то, что он знает: случилось что-то очень странное. Что я сама странная и надломленная. Что я до сих пор что-то скрываю. Но почему-то я все равно ему нравлюсь.

Ник расценивает мое молчание по-своему и продолжает: