Аквариум

— Вы наверняка в курсе, — подпускаю в голос печали, — Крепту был причинен серьезный ущерб, я потерял свой корабль, людей, груз. Я подозреваю, что это к этому приложили руку винары с подачи Морэ, его регулярные контакты с Древетом крайне подозрительны. В общем я решил вывести Морэ на чистую воду и сегодня ночью, не спрашивайте меня как, я выкрал часть писем Морэ. Так вот, среди прочих интересных писем, мне попалось одно, которое определено может служить подтверждением вышесказанному.

Я достаю из-за пазухи письмо, аккуратно раскладываю на столе. Присутствующие молча склонились над ним, изучают.

— Комментировать письмо и делать выводы оставляю Вам, мной и так сказано достаточно, — заключаю я и сложив руки за спиной подхожу к окну, сигнал подан.

Не успел я вернуться к своему креслу, как послышался звон разбитого стекла и глухой удар, что-то тяжелое упало на пол. Несколько мгновений все, замерев, смотрели на металлическое ядро с искрящимся фитилём, крутящееся у разбитого окна. Маша, не зная о спектакле с бомбой, в искреннем порыве подскочила к ядру и резким движением выдернула горящий фитиль. Чтобы успокоить, тут же беру её за руку. Стервятники всё ещё стоят в оцепенении.

— Наше предприятие становится смертельно опасным, — показушно бравирую, — надеюсь, что я был услышан. Единственное, хотел бы добавить то, что времени у вас в обрез: ведь Союз будет иметь смысл пока существует Атика, промедлите с решением — проиграете, — забираю письмо со стола и выхожу из переговорного зала.

Снаружи уже суетится распорядитель, встревоженный звуками разбитого стекла. Маша держит меня за руку и не просто держит как обычно, а практически ведет за собой. Считая себя ответственной за мою жизнь, она настороженно осматривается по сторонам: продолжает спасательную миссию. Прижав кулак к подбородку, а затем ко лбу, благодарю Машу за защиту и заботу, серьёзно нахмурив брови, она кивает в ответ. В умилении глядя на свою маленькую защитницу, наклоняюсь и целую в тёплую макушку.

— Э-эх было времечко, и меня целовали нас в темечко, а ныне только в уста, да и то ради Христа.

Маша с удивлением и благодарностью смотрит снизу вверх, на губах — счастливая детская улыбка.

Вечереет, жара спала, лёгкий ветерок приятно освежает, и мы возвращаемся пешком по знакомой аллее. К вечеру здесь становится довольно людно, большинство скамеек заняты, появились уличные артисты, музыканты, тележки с различной уличной едой. Воздух наполняют запахи жареных каштанов и сахарной ваты.

Когда подходим к нашему трактиру, на улице уже стемнело. Неожиданно из-за огромного дуба на нас выскакивают два силуэта. Маша мгновенно оказывается впереди меня, закрывая от атакующих. Я же, в ужасе, что она может пострадать, хватаю ещё за плечи и прячу за собой, поворачиваюсь к атакующим спиной, спасаем друг друга. Вот и все промелькнуло в голове, главное, чтобы Маша смогла уйти, она же им не нужна. Но удара в спину не следует, рывком разворачиваюсь, оставляя Машу за спиной. На земле в хрипах исходят два тела, над ними Авел. Что ж, ты приобрел билет в первый ряд.

Оставив Авела разбираться с телами несостоявшихся наших убийц, мы поднимаемся на балкон, где ранее завтракали, и, со вздохом облегчения, усаживаемся в плетеные кресла. Семен Львович уже здесь, сидит с большой кружкой местного пива. Судя по блеску его глаз, кружка не первая. Я также заказываю себе пиво и жареную рыбу, Маша опять берет себе пирог с капустой. Нас обслуживает все тот же шмыгающий носом парень, он приносит четыре записки, переданные на мое имя, решаем оставить их разбор до прихода Виталика. Пиво на удивление — сносный лагер со сладковатым привкусом. На мой вкус не хватает горечи хмеля, но в целом вполне себе.

— Ваша свита растет, такое спасение, конечно, дорого стоит, — Семен Львович, сделав большой глоток, откидывается на спинку кресла, — такого человека хорошо держать при себе.

— Да, с жизнью я успел попрощаться, здесь с этим особо не церемонятся.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — Семен Львович по-дружески дотрагивается до моего плеча, — Ну и как, как считаете, стоит чего-то ждать от сегодняшней встречи в переговорном доме?

— Не думаю, — отрицательно качаю головой, — слушали меня, конечно, внимательно, двое из них даже старательно выводили каракули на листочках, а это верный признак внимательного слушателя. Я уверен, они без промедления передадут наш разговор своим правителям. Даже допускаю, что может и получится убедить какого-то одного из них, но всех сразу. Всех сразу — нереально.

— Кого-то одного…, — задумчиво произносит Семен Львович, — кто-то один — это уже одно разбитое окно.

Если я правильно понял, Семен Львович апеллирует к социологической теории разбитых окон: если в здании разбито одно окно и его не восстанавливают, то вскоре будут разбиты и остальные окна.

— Окно будет считаться разбитым, когда кто-то из них вступит в конфронтацию с коалицией, — вступает в разговор Виталик, они с Савой поднялись к нам балкон и рассаживаются за столом, — а до тех пор — окна целы, а перспективы Атики туманны.