Аквариум

И все же, где моя шуба?

16. Путешествие в приятной компании

Утро выдалось пасмурным, сделав глубокий вдох, можно ощутить сладковатые нотки приближающейся осени. Всю дорогу к причалу крепко держу Машу за руку, как после долгой разлуки. Авел, недолго думая, соглашается присоединиться к нам и теперь идет рядом с небольшим узлом своих вещей, а также несет большой узел, собранный Машей. Когда успели столько добра нажить — не понимаю. Маша тепло приняла Авела — очень благодарна за наше вчерашнее спасение.

Я уже было сторговался с капитаном одной небольшой рыбацкой шхуны, когда меня отвлек молодой человек, я видел его раньше у Морэ. Он передает, что его хозяин отплывает в Атику и предлагает мне присоединиться к нему. Что ж, удачно.

— Я готов, и с удовольствием, — отвечаю на приглашение, — но мне необходимо попасть к волхам, если это возможно, вы могли бы высадить меня по пути.

— Я думаю это не будет проблемой, — кланяется молодой человек и мы отправляемся вдоль пирса к шхуне Морэ.

Никаких знаков, ничего, что могло бы указывать, на принадлежность шхуны Морэ, отсюда делаю вывод, что Морэ отплывает тайно. Взобравшись на шхуну, мы расположились на корме, и уже через несколько часов были в море. Свободный город, оставив о себе теплое хорошее впечатление, постепенно тает за синей кромкой моря. Ближе к полудню, после того как Маша устроила нам небольшой перекус, вяленные помидоры, творог, лепешки, меня позвали в каюту Морэ.

Морэ собрался обедать и приглашает к столу, здесь уже иной ассортимент: дымящаяся баранина, обжаренная в помидорах, источает ароматный пар, к ней подается маринованный лук, зелень, сырные лепешки и вино.

— Я страшный мясоед, — Морэ усаживается за стол, потирая ладони в предвкушении трапезы, — любому сложному блюду предпочту цельные куски мяса. Вам обязательно нужно посетить мой дом в Атике, мои повара готовят изумительное мясо. Специальные глиняные печи позволяют получить настолько сочное и нежное мясо, что его можно есть буквально ложкой. Приезжайте в любое время, не пожалеете.

Я учтиво принимаю приглашение. Первые несколько минут мы едим молча. По очереди цепляем вилками сочные аппетитные куски мяса из большого блюда в центре стола, запиваем молодым вином. Я не любитель вин, тем более молодых, они, кроме прочего, ещё и сластят неперебродившим сахаром, но именно это и понравилось — охлажденное, с небольшой газированностью идеально подошло к нежному мясу.

— Хороший спектакль, и прекрасный эффект, — говорит Морэ, заметив, что я аккуратно положил перед ним его письмо — я рад, что не ошибся, выбрал и доверился правильному человеку.

— Благодарю, но боюсь, что этого недостаточно, чтобы раскачать ситуацию и побудить страны так называемого Союза к каким-либо конкретным действиям.

— Я прекрасно это понимаю, — добродушно отмахивается Морэ, — но сделано не мало и главное есть результат! Древет, поддавшись на нытье своих горе-союзников, отцепил от своей армии пехотинцев Дон-Лона и вернул их на охрану северо-восточных границ, а это, ни много ни мало, пять тысяч штыков. Так что могу Вас поздравить, думаю это максимум, что можно было сделать за такой короткий срок. Но долго праздновать времени нет, уже меньше, чем через месяц Древет подойдет к Атике, а мне ещё необходимо успеть завершить формирование обороны, не думали же Вы, что я доверю это Салиму.

— Честно говоря, думал, — я откидываюсь на спинку стула, заложив руки за голову, — ведь встав на сторону винаров, Вы многое теряете, но далеко не всё и, учитывая Ваши отношения с Древетом, можете рассчитывать, что, со временем, восстановите свои позиции, возможно, и в несколько ином виде, — киваю на письмо на столе, — а, выступив против Древета, очень вероятно, что Вы потеряете всё и жизнь в том числе.

— Я не всегда следую принятым в нашем обществе представлениям о хорошем и плохом, правильном и неправильном, — после некоторой паузы говорит Морэ, — но и для меня существуют линии, за которые я не буду переступать. Да я рисую их сам, как и должен делать любой человек, расчерчивая свою жизнь, свою! Но они есть и одна из этих линий — предательство своего народа. Предательство, как я это ощущаю — встать на сторону врага, а равно как и отойти в сторону в трудный для народа момент, впрочем, отойти в сторону для меня ещё противней. Ни убежать от этого, ни купить это, ни переубедить себя я не смогу.

— Уверен, что Вы моралист, как и подавляющее большинство представителей Крепта, — продолжает Морэ, — и, наверняка, согласны со мной, а Ваши доводы про более выгодный вариант — лишь результат неверного мнения, сформировавшегося у Вас обо мне под влиянием россказней Салима. Я же, искренне люблю свою Родину, чтобы он там Вам про меня не рассказал!

— Однако, прошу меня простить, я обидел Вас.

— Искренность всегда наивна и да, я наивен в своей любви — Морэ не замечает моих извинений, — у такой любви нет объяснений, кроме самой любви. Такие вот мои линии.