Аквариум

— Кстати, про новости, — Морэ переводит разговор в другое русло, — можно сказать, что наш план сработал. Как я и предполагал, Торкапра не нашел в себе мужества, а, скорее, оказался не столь безрассудным, как мы бы этого хотели, и каких-либо действий против винаров не предпринял. Но заваруха, которую мы с Вами устроили, полностью рассорила Древета и Торкапра. В итоге, Древет, опасаясь Торкапра, отцепил от своей армии арзуских копейщиков и заблокировал волхов в горах, к чему мы и стремились.

— А с послами винаров получилось ещё интересней, — улыбаясь продолжает Морэ, — с целью наладить отношения, Древет направил к волхам высокую делегацию, в состав которой вошли ни много, ни мало главы двух семей коалиции. Торкапра с Музой были польщены таким вниманием и благосклонно приняли заверения, в том, что никаких планов по свержению Торкапра винары не строили и травить вождя никто не собирался, все это слухи, которые специально распространяли Вы с целью слонить волхов к невыгодному для них союзу. Вождю была подтверждена ранее выданная оферта, которую он не преминул принять. Чтобы закрепить сделку, торжественно вынесли вино, привезённое винарами, наполнили всем бокалы. На счастье Торкапра, первым пригубил вино Муза, старый лис и предположить не мог, что оно может быть отравлено, как, впрочем, и все остальные. Взбешенный предсмертными судорогами своего советника, Торкапра, связав послов, которые ещё не успели отведать вина, и насилу влил в их глотки отраву. Узнав об этом, Древет был в ярости. Правда, позже, остыв немного, он заподозрил неладное, но разбираться и договариваться с Торкапра времени уже не было.

— Вы говорили, что Муза был Вашим учителем и наставником.

— Да был, — вздыхает Морэ, — но не думайте, я успел оплакать его, времени на это было достаточно.

— А что Даримир, он где? — спрашиваю я.

— Вы так с ним ещё и не встретились? Могу сказать, что вы абсолютно не похожи, и я говорю не только о внешности. Я имел честь с ним познакомиться в этот приезд и крайне положительно о Вас отзывался, — Морэ широко улыбается, — допускаю, что Даримир под воздействием любви несколько утратил тонкость мышления. Во всяком случае, мне он показался этаким доверчивым простачком. Кстати, он достаточно подробно описал мне Вас, нисколько не удивившись этой просьбе, и совершено развеял мои сомнения, Вы действительно его брат, Вашу внешность он описал очень подробно.

— Я бы не стал Вас обманывать.

— По моему совету Даримир отправил мех обратно, — продолжает Морэ, — в Атике его держать небезопасно. Сам Даримир уезжать отказался и остался возле Бахтии, чем влюбил её в себя окончательно. Бахтия и раньше была слишком возвышена и нежна для решения государственных вопросов, а тут ещё и любовь… так что теперь от неё совсем нет толку, — Морэ вздохнув, немного помолчал и уже с улыбкой повернулся ко мне, — Ну а вы, вернувшись в Атику, сможете, наконец, пообщаться со своим братом.

— При неблагоприятном исходе, насколько Даримир рискует, оставаясь с Бахтией, как считаете? — интересуюсь я.

— С уверенностью можно сказать, что Древет сильно раздражен Вашей активностью и, наверняка, считает, что за всеми действиями стоял Даримир, — отвечает Морэ, — но главным зачинщиком он теперь считает меня, возможно, это и убережет Даримира от гнева Древета. Тем не менее, нельзя предугадать, каким будет итог, какую жертву придется Древету принести на алтарь победы, и каковы будут его решения в отношении Даримира, а главное для меня, в отношении Бахтии, — Морэ держит паузу, — она обязательно должна покинуть Атику, хотя бы на время, и, мне кажется, что убедить её в этом сможете именно Вы, конечно, совместно с Даримиром.

— Мы не случайно вчера встретились? — улыбаясь, делаю очевидный вывод.

— Не случайно, — подтверждает Морэ и достаёт увесистый кошель в синем бархате и жемчуге, — могу я на Вас рассчитывать?

Я в ответ киваю, деньги, как нельзя кстати, теперь мы опять богачи.

23. Опять плечо

Вернувшись к нашему редуту, застаю Семена Львовича и Виталика за сборами, как мы ранее условились, они возвращаются в Атику первыми, мы же с Савой хотим застать начало сражения, Авел, соответственно, остаётся возле меня.

— Самого Даримира убеждать не придется, он с радостью увезет Бахтию, — говорит Семен Львович, выслушав мой доклад о встрече с Морэ, — задача убедить саму Бахтию.

— Более того, я почти уверен, что Даримир уже делал ей такое предложение, — соглашается с ним Виталик, — нужны сильные доводы.

— Куда ж ещё сильнее, — я поднимаю и взвешиваю на руке большую секиру, которую точил весь вчерашний вечер.

Тем временем Сава выбирается из нашей палатки, потягивается и с улыбкой осматривается по сторонам.

— Зачем это тебе? — спрашивает, увидев секиру в моих руках.

— Ты разве не собираешься сражаться? — подтруниваю над ним.

— Сражаться… — Сава, приняв слова всерьез, в недоумении разводит руками, — убивать на чужой войне признак психического и духовного вырождения.

— Короче, Склифосовский! — перебиваю Саву, — Смотри, что у меня есть!