Алая дорога

Выйдя замуж, Елена могла передать часть своих забот о малышах няне и сосредоточиться на профессии. Если бы её новый муж, расчётливый, но не лишённый души человек обладал проницательностью, он быстро понял бы, что, как ни старается Елена освободиться, не может забыть прошлое. И он, её новый спутник, не выдерживает сравнения с тем, кто навсегда, пусть и невидимо, останется с ней.

Аделаида Орлова, как и Елена, выбрала своей ареной журналистику и яростно нападала на тех, кто переметнулся к большевикам, даже если эти люди принадлежали к ним с самого начала. Несмотря на то, что к эмигрантам относились как к предателям, Ада выставляла перебежчиками и охотно жалила тех, кто не считался с ней. Бессмысленная злоба выливалась на страницах и доставляла ей некоторое облегчение. Ада не хотела довольствоваться малым и благодарить жизнь за то, что та вообще у неё осталась. Это было не в её правилах, особенно, если она вытаскивала раненных солдат с передовой в годы, изобилующие вспышками безумия. Она рвалась домой, но мать, всё ещё опекавшая её, слёзно умоляла остаться. Ада сдавалась, кляня в душе весь мир. Эмигрантскую жизнь, полную лишений, она, как и Елена, представляла бледным ребёнком роскошной петербургской.

– Это не жизнь, а насмехательство над прошлым, – злобно говаривала она Елене во время редких встреч.

Елена вздыхала и молча кивала головой. Им всегда находилось, о чём поговорить и кого вспомнить. Это стало своеобразным ритуалом.

Балы, которые Ада посещала теперь, колеся из Франции в Германию, она презирала. Всё казалось ей казенным, блёклым и размеренным. Не было больше в поле её зрения безумных игроков, спускавших за рулеткой и картами всё состояние, забывая об участи жены и дюжине ребятишек, которым надо было получать образование, вступать в брак и продолжать череду вялых аристократических будней. Не было блестящих красавиц, прижимающих к груди плоские бальные туфли; разорившихся ловеласов, обольщающих наивных девиц ради успешной женитьбы; приживалок, знающих своё место; молоденьких юнкеров, жаждущих охватить мир. Ада возненавидела Европу, в её глазах России она не годилась и в подмётки.

Александр, приободрившись благодаря преданной Наталье, доблестно ринулся в гражданскую войну. Только не на прежней стороне он воевал. Уважаемая Ирина Жалова, выступавшая против связи сына с «беднячкой» и прикрывавшаяся оскорблённой добродетелью, скончалась от сердечного приступа в тысяча девятьсот двадцатом году, узнав, на чьей стороне обитает теперь её опора и единственная надежда. Прежняя жизнь не вынуждала Александра менять что-то, да он и не хотел. Но повсюду развернулась новая, захлёстывая и обнадеживая, поэтому он поневоле принял новые правила и расписался с Натальей.

Аглая и её дети включились в строительство новой жизни и были несказанно довольны этим обстоятельством. Сыновья очень помогали матери в её непростой жизни. Елена не имела с ними никакой связи, поэтому ничего точнее не знала.

Все они не были лучше или хуже тех, кто жил потом. Они были другими. Другими людьми, на долю которых выпало больше, чем они могли пережить. И так же, как их предшественники и потомки, они обязаны были терпеть слабости и ошибки сильных мира сего.

Елена явилась свидетельницей того, как её обожаемый сын вырос, получил достойное образование и должность. Он удачно женился на сухой, по мнению Елены, но умной и преданной немке. С разницей в четыре года на свет появились внуки. Старшего Елена просила назвать Алексеем, а младшую – Ольгой. Павел настолько любил мать, так ценил всё, что она сделала для него, что с радостью выполнил её просьбу. Его жена не считала необходимым ссориться с родственниками из-за имён детей. Елена воцарилась на страже своих семейных ценностей и ревностно охраняла родных, иногда чересчур контролируя их. Но все, хоть и бунтовали порой, любили её и были благодарны.

Машенька хорошо помнила своих родителей и находила утешение в том, что говорила о них с Еленой. Она не вышла замуж, посвятив себя науке, в которой достигла определённых успехов. Унаследованный от родителей ум, который Ольга успешно зарыла в семью, дочь развила и использовала по назначению. Она не жалела о том, что не создала своего очага, ведь была желанным гостем в семье своей второй матери.