Алая дорога

Очнувшись, наконец, от обобщения и вспомнив недавние события, грозившие ему потерей, Алексей сел за письменный стол и задумчиво стал выводить слова на бумаге. Но все они получались безжизненными, глупыми, красиво говорить он никогда не умел, тайно уважая Базарова за то, что тот считал химию полезнее литературы. Наконец, он удовлетворенно потянулся, запечатал конверт, позвал слугу и приказал лично отдать в руки сударыне Грушевской. Не успел слуга уйти, ворча и чертыхаясь, в дверь постучали. На пороге стояла высокая миловидная женщина с рыжеватыми волосами, не вошедшая ещё в пору увядания. С трудом пробираясь через мысли, занятые Еленой, Алексей попытался вспомнить, кто это. На всех приёмах он чётко видел тех, кто интересовал его, остальные лица расплывались в светящейся дымке.

– Добрый день, Алексей. Вы помните меня, я тётя Елены, Елизавета Петровна.

Глава 11

С самого дня безобразной ссоры с отцом Елена выходила из дома всего несколько раз, да и то под присмотром. Уже проносился июль, светский сезон закончился. Елена всем существом рвалась то в Степаново, то на квартиру к Алексею. Её тяготила неопределённость, она не могла вынести мысли, что он разочарован.

Аркадий Петрович не оставлял попыток помириться с Адой, поэтому и слышать не желал об отъезде. Наталья Орлова проявила завидное упорство и силу воли, не позволив дочери кинуться в омут брака, ставшего теперь нежеланным. Она, в отличие от Адочки, поверила каждому слову, озвученному Еленой. Елена же, не думая уже о благе подруги, надеялась, что они с отцом всё-таки поженятся, а она обретёт желанное. Аркадий Петрович день ото дня становился суровее и обращался к дочери только в крайних случаях, не забывая оцарапать. Он не желал извлекать из своего доблестного сердца такую слабость, как прощение.

Теперь Елене чудилось, что отец разговаривает с видом всезнающего оратора, причём безапелляционным тоном, хоть и без видимой злобы, которая могла запятнать его достоинство. При этом в обращении его с другими проскальзывало завуалированное пренебрежение и заведомое безразличие к чужому мнению. Он везде и всегда считал себя правым и ничуть не страдал из-за того, что его мнение не разделяется кем-то. Он просто жалел этих людей, хоть и яростно отстаивал свои идеалы. Больше всего Елену начал раздражать бесконтрольный снобизм, который, как она раньше свято верила исходя из книг, свойственен исключительно англичанам. Оказалось же, что и её окружению он отнюдь не чужд.

Елена, не в силах пережить мысль, что Алексей считает её пустышкой, не сдерживающей своё слово, пыталась написать ему, но письмо Алексея настигло её раньше. В этом состояла заслуга Елизаветы Петровны, не одобрявшей новый порядок в своём доме. То, что племянница заперта в своей комнате, и, если не плачет, то с отупевшим видом сидит перед пяльцами с пустой иголкой в руке, не нравилось госпоже Ваер. Елизавета намеревалась сообщить брату о том, как это отвратительно, но, воспитанная в почтении к старшим, а особенно – к мужчинам, так и не смогла, пытаясь помочь Елене более тонкими методами. Поэтому она разыскала Нестерова, условившись о том, что приведёт Елену, не вызвав подозрений. Алексей светлел на глазах, когда Елизавета, поминутно вздыхая, открывала ему истинное положение вещей. При их прощании в комнате не осталось и следа былого уныния.

***

Пылал зной, город казался обожжённым, притихшим. По пыльным улицам большей частью пробирались мещане и чиновники, рабочие и лица, происхождение которых вообще невозможно было угадать. Словом, на лето в столице остались гнить в отвратительном сером зное те, кто не считался привилегированным слоем, чьё самочувствие никого не трогало. Разношерстное общество с неудовольствием косилось на двух красиво одетых аристократок, шедших по направлению к Дворцовой площади.

– Лиза, мне так страшно. Что будет? – спрашивала молодая.

– Будет теперь то, что будет. Что бы ты ни решила, помни, что девушке свою жизнь загубить ничего не стоит, потом только назад не воротишься, под родимый кров. Понимаешь ты? – отвечала та, что была взрослее.

– Я об этом и так всё время думаю. Кто меня заставлял про отца рассказывать! Я ведь не предполагала, что так всё обернётся.

– А могла бы подумать. Не делай людям добра – не получишь зла.

– Значит, ты никогда людям добра не делала?

– Таким людям, как Ада – нет. Ни к чему это, нужно сначала о себе думать.

– А чем тебе Ада не угодила?

– Не твоего она поля ягода, родная. Слишком уж она… Жёсткая, прямая, как струна, а в глазах – власть. Не простит она тебе, что ты её судьбу разрушила.

– Ничью я судьбу не рушила! – вскрикнула Елена, на миг остановившись. Она не могла пережить такой несправедливости. – Я думала, хоть ты поняла.

Елизавета нерадостно улыбнулась.

– Напрасно ты кричишь, Ленушка. Всё я понимаю. Сердце у тебя золотое, только не на то ты его тратишь. Ада не поймёт, да и многие не поняли. Гораздо легче подумать, что ты отца хотела при себе оставить, чем то, что кого-то спасти. Люди охотнее верят в черноту.