Алая дорога

Александр оставил военную службу после ранения в ногу, нанесённого ему обезумевшим крестьянином и не служил больше, поэтому внешне в жизни Елены должен был наступить счастливейший период. Ей не нужно было даже ждать мужа с военных действий. И она действительно старалась поверить, что всё для неё устроилось как нельзя лучше. «Что мне ещё нужно?!» – спрашивала себя Елена, в очередной раз ощущая внутри неприятное чувство пресыщенности настоящим, которое иногда навещает после плотного завтрака. У неё было всё, что только могла пожелать русская дворяночка в начале двадцатого века, не было только мысли, что всё это ей действительно нужно; что это настоящая жизнь, а не стихотворная абстракция.

Однажды хмурой холодной ночью перед самой свадьбой Елена неожиданно проснулась от внутреннего щелчка, словно услышала пронзительный лай собаки на улице. Но было тихо. Расползающийся по улице снег навевал тоску, а свадьба была назначена на март именно для того, чтобы раскрасить этот месяц. В ночи всё казалось мистическим и страшным, она несколько раз обернулась в одеяло и тщетно закрыла глаза. Ночная тишь разбередила то, что Елена пыталась запрятать глубже, принимая страх за глупость, дрожь за предсвадебную лихорадку, а отсутствие счастья за обычное явление в женских судьбах. «Не все ведь по любви выходят замуж», – хмуро размышляла она, вспоминая сухой шёпот какой-то старой женщины, непринуждённо делящейся с ней опытом. «Смотри, а то ведь в девках можешь остаться», – предупреждала та, зловеще сверкая прорехами зубов и придавая себе жалостливо – морализирующее выражение. Елена вздрогнула тогда, а теперь спросила бы: «А что такого ужасного в этом?»

Той ночью, в страхе и непонятном оцепенении глядя на то, чем стало её земное существование, Елена ужаснулась. Если бы сейчас она имела возможность отказаться, она с лёгкостью, хоть и не без стыда, вернула бы своё слово. Холодная паника тоскливой хандрой опутывала волю. Ей пришлось долго прислушиваться к звукам на улице перед тем, как её сковал тревожный поверхностный сон.

Утром Елена, распознавая боль в руках из-за недосыпа, долго не могла вспомнить, из-за чего так щемило душу накануне. Её постель вымокла толи из-за слёз, то ли от холодного пота. Однажды так было после того, как на охоте Елена упала с лошади и минуту, прежде чем подоспели друзья Аркадия Петровича, смотрела, как неподалеку ступает раненый волк. Когда его застрелили, Елена ощутила, как только снизу подмоченная соприкосновением с сырой землей одежда наполняется влагой. В тот момент ей стало так жарко, что порозовели щёки, а Дмитрий спросил, не лихорадит ли её.

Когда она, наконец, вспомнила ночное происшествие, это показалось вздором и трусостью. При утреннем свете всё вновь встало на свои места. Она плюнула на себя и отправилась на прогулку в Летний сад. В этом болезненном оцепенении, предшествующем началу новой главы, Елена и жила, не веря в то, что может повернуть время вспять. Дело казалось решённым, установленным, разумеющимся. Она приняла развитие событий и послушно следовала установленным правилам игры. Ей, казалось, что замужество подобно неприятной операции в кабинете врача – необходимость, чтобы в будущем стало легче. Признаками грядущих изменений для неё служили страх, дошедший в свадебное утро до дрожи и бессловесное оцепенение. Она уверена была, что сбежала бы, но вросшее в неё благородство вкупе с долгом и увещеваниями себя самой сковали её тело. Она послушно внимала советам служанок, когда те обряжали её в сложнейшую систему женского шарма, состоящую из чулок, рубашки, корсета, панталон, сорочки, льняной кофты поверх корсета, нескольких нижних юбок и, наконец, самого свадебного платья. Сверху образ довершала фата из причудливого кружева. Что и говорить, за красоту женщины платили сполна!

А как отреагировала бы общественность на её отказ? О чём она только думала, когда соглашалась отдать свою руку! Аркадий Петрович, взбреди ей в голову появиться перед предвкушающими празднество родственниками и заявить, что никакого венчания не будет, пришёл бы в ярость, а приглашённые на пир гости вдоволь позлорадствовали. Жизнь, которую Елена замышляла как великолепный дар судьбы, виделась теперь упрощённой. С мужем не роднили её ни длительные беседы, ни водоворот эмоций. Ничего, как будто на заре своего существования со странными для юной девушки пессимизмом и рассудительностью Елена играла надоевшую шахматную партию, пытаясь казаться довольной и раз за разом убеждая себя, что так должно быть.