Алая вуаль

Колдун придвинулся ближе.

– Но у меня встреча вот с этим джентльменом.

Я неуклюже села рядом с Михалом и натянуто улыбнулась. Колдун подозрительно посмотрел на меня. Подсев ближе, я неловко похлопала Михала по колену.

– Я проведу оставшееся время с… с ним.

– Уходи, – холодно бросил Михал колдуну.

На секунду мне показалось, что колдун хотел возразить, но лишь бросил на нас недовольный взгляд и удалился. Я сразу же убрала руку с колена Михала.

– Кажется, я тебя прибью, – любезно сказала я.

– Кажется, будет весело, – отозвался он.

К нам подошла другая посетительница – на этот раз чешуйчатое существо с круглыми стеклянными глазами. Когда она спросила мое имя, я снова положила руку на колено Михала. Когда она спросила, присоединюсь ли я к ней у камина, я ухватила его за бедро. Когда она без тени смущения попросила о поцелуе, я села Михалу на колени, а он затрясся от смеха.

– Ты невыносим, – прошептала я, когда женщина вдохнула и отошла.

Я прижалась плечом к его груди, не в силах смотреть ему в глаза, поскольку это, вероятно, были самые унизительные минуты в моей жизни. И все же – как ни ужасно это признавать – Михал ведь и правда велел мне надеть зеленое.

– Ты не против, если я просто… посижу вот так, пока Пенелопа не закончит? – И не в силах сдержать нотки отчаяния, спросила: – Она уже закончила?

Смех Михала постепенно затих.

– Нет.

«Проклятье!»

Я старалась не замечать холод его кожи, пока он не положил мне руку на спину.

– Мы привлекаем внимание.

В ужасе я оглянулась по сторонам – и, разумеется, на нас смотрела не одна пара глаз. Возможно, потому, что я человек, а может, потому, что мы не заключили друг друга в страстные объятия, как другие. Невольно я прижалась щекой к плечу Михала, молясь, чтобы волосы скрыли мое лицо. Случится чудо, если никто не узнает меня. Все внутри у меня сжалось, когда я представила себе последствия: врываются шассеры, Жан-Люк кричит, Фредерик хватает меня за руку…

– Будет очень невежливо, если ты прервешь Пенелопу сейчас? – поспешно спросила я.

«Будет ли так ужасно снова увидеть Жан-Люка?»

– Никто здесь не расскажет о тебе охотникам, Селия.

– Сто тысяч крон – большие деньги, Михал.

Я скорее почувствовала, нежели услышала, как он тихо хмыкнул в знак согласия и покрепче прижал меня к своей груди.

«Защищает меня», – удивленно подумала я.

– Лугару защищают свою территорию и бывают весьма агрессивны. Если я прерву их, он может воспринять это как оскорбление и напасть.

Я тут же представила, как огромный оборотень бросается на Михала, который стоит молча и неподвижно, выжидая, когда разорвать лугару на части.

– Да, – сказал он, верно истолковав мою дрожь. – Вряд ли после этого кто-то здесь нам поможет.

Выбора у нас не было, и в горле у меня все сжалось.

– Тогда… ждем.

– Ждем.

Этот час стал самим долгим в моей жизни.

Никогда прежде я не ощущала близость мужчины так остро: его твердые бедра под моими, его прохладную руку на моей спине. Я старалась не думать об этом, не обращать внимания на биение сердца, на пульсацию, медленно опускающуюся к животу. Крики удовольствия, раздающиеся вокруг нас, только усугубляли все. Если куртизанки творили подобное на глазах у всех, страшно представить, что происходило в их личных покоях… Хотя, может, прилюдные ласки нравились кому-то больше? Я чуть поерзала; щеки горели, мне было неспокойно. Вдруг Михал ухватил меня за прядь волос и сильно дернул. Я охнула и отстранилась от него.

– За что?

– Не дергайся.

– Почему? Она вон не сидит на месте. – Я кивнула на Пенелопу, стонавшую в унисон с оборотнем.

Он схватил мои волосы еще крепче и запрокинул мне голову, обнажая мне шею. Его глаза сверкали, словно осколки стекла, когда он смотрел прямо на меня.

– Именно.

Я уже хотела было сказать, куда он мог засунуть свое высокомерие, как он подвигал бедрами, и я едва не подавилась словами. Что-то… что-то твердое уперлось мне в ногу.

– Будем делать то же, что и они? Ты этого хочешь?

Жар залил мне щеки, и я не ответила. Мне и не нужно было отвечать. Разумеется, не нужно было, и, разумеется, я не хотела…

– Любопытно.

Михал посмотрел на мою шею и положил руку мне на колени. Пальцами он чуть провел по моему бедру, и у меня по коже пробежали мурашки. Я снова поерзала у него на коленях, не в силах сдержаться. Не в силах дышать. Ведь это был Михал. Меня должен был испугать голод в его глазах, мне следовало бы оттолкнуть его – прямо сейчас, – но трепет в животе не был похож на страх. Он был похож на нечто другое, томительное и могучее. Я посмотрела на Михала, и все поняла. Я ощутила власть.

– Они почти закончили, – прошептал он.

«Он тебя чуть в море не скинул! – с яростью напомнила я себе. – Угрожал утопить всех моряков».

Мне так хотелось к нему прикоснуться, однако сейчас я не ощущала того же, как когда пила его кровь. Ведь в этот раз я даже не пила его кровь, и… поэтому мне стоило бы бежать от него поскорее навстречу рассвету. Но я лишь спросила:

– Как ты это понял?

– Ты правда хочешь узнать?

– Да.