Алая вуаль

Не обращая внимания на боль, вдруг пронзившую виски, я гордо вскинула голову и улыбнулась д’Артаньяну. По рукам пробежали мурашки. Блеснул неестественный свет, но и на него я не обратила внимания, ведь впервые за все время на Реквиеме я действительно поняла.

У вампиров тоже были свои тайны.

– Бирюзовое платье, – любезно сказала я.

Глава 17. L’ange de la Mort

Ровно восемь минут спустя месье Марк выставил нас из лавки. Его грудь раздувалась от гордости.

– Прекрасный выбор, моя бабочка, прекрасный. Я позову вас для примерки наряда ко Дню Всех Святых. Что-то в стиле изумрудного парусника. – Он расставил пальцы и пошевелил ими. – Самой красивой бабочки. Вы будете сиять, как la lune à vos soleils[12].

Когда мы вышли на улицу, я почувствовала, как головная боль чуть утихла.

– Будет чудес…

– Разумеется, будет, – оборвал меня портной. – А теперь выметайтесь. Вы разве не видите, что мне нужно работать?

Без лишних церемоний он захлопнул дверь, и напряжение начало немного отпускать меня. Я подняла лицо к грозовым тучам – к грому, молниям, к трехглазому ворону – и глубоко вдохнула. Потому что, кажется, я понравилась месье Марку, а ведь он прекрасно разбирался в людях. Призраков не существует, а от меня пахло астрами. И потому что треклятый д’Артаньян навсегда останется котом, а… на Реквиеме нет серебра.

– Вы были правы, – выдохнула я, и над головой прогремел гром. – Ужасно было бы просидеть одной в комнате в свой день рождения, да и месье Марк мне правда нравится.

Когда мне никто не ответил, я открыла глаза и с улыбкой повернулась к Одиссе и Дмитрию, но…

Замерла.

У магазина стоял Михал.

Обманчиво небрежно скрестив руки на груди, он с непроницаемым лицом изучал нас. Одисса и Дмитрий застыли. Они даже не дышали.

– И мне, Селия, – промурлыкал Михал. – И мне.

«О боже».

– Михал. – Расправив плечи, Дмитрий загородил собой Одиссу и меня. – Не стоило тебе…

Михал вскинула бледную руку:

– Помолчи.

В глазах Дмитрия что-то промелькнуло. Я не могла понять, что именно, но оно тревожило меня. Волоски на шее встали дыбом.

– Нужно было бросить ее в комнате? Пускай бы упала в обморок с голоду?

Михал молниеносно оказался перед Дмитрием. Он даже не поднял руки, просто посмотрел на своего кузена сверху вниз равнодушно и холодно. Он ждал.

Ждал.

Я бросила взгляд на Одиссу – та смотрела куда-то перед собой, не глядя на нас. Зрачки ее были расширены, она не дышала. Отчего-то меня охватил трепет, и я положила руку на грудь Дмитрия, чтобы… хоть как-то его успокоить. Разрядить напряженную обстановку.

– Спасибо, что принесли еды, – тихо сказала я.

Дмитрий стиснул зубы. Он тяжело сглотнул и нежно отнял мою руку, коснувшись запястья.

– Не забудьте, что я сказал о милых созданиях на Реквиеме.

Он отошел назад и чопорно поклонился Михалу. И только тогда тот посмотрел на меня.

– Вам и вправду нужно поберечься, мадемуазель Трамбле, раз Дмитрий считает вас милой. – Он помолчал и внезапно сказал: – Ты действительно думала, что сможешь улизнуть незамеченной?

Напряжение в груди тут же снова затянулось узлом, когда я посмотрела на Михала.

– Я и не пыталась улизнуть, месье. Просто вышла через черный ход.

В его глазах вспыхнул гнев или, может, веселье. Невозможно было отличить.

– Нет. Леди ведь никогда не пытается улизнуть, верно? – С напускным почтением он прижал руку к груди и кивнул близнецам, не отрывая взгляда от меня. – Оставьте нас.

Одисса виновато на меня взглянула, но мешкать не стала; взяв под руку брата, она потянула его за собой, но Дмитрий не сдвинулся с места.

– Это я уговорил ее пойти с нами, – с горечью сказал он. – Одисса тут ни при чем.

– Знаю, – холодно улыбнулся Михал в ответ.

– Мадемуазель Трамбле тоже не виновата.

Михал наконец перевел взгляд своих черных глаз на Дмитрия. Он смотрел на него то ли с отвращением, то ли с безразличием.

– Вина, как обычно, целиком лежит на тебе, и мы обсудим это до захода солнца. Мой кабинет. Пять часов.

– Дима, – прошипела Одисса и потянула его сильнее. – Идем!

– Но…

– Идите, – сказала я. – Он не тронет меня. Пока, во всяком случае.

Михал перестал притворяться равнодушным, но я даже не взглянула на него, а посмотрела прямо в глаза Дмитрия.

– Спасибо за подарки, Дима. И, пожалуйста, зови меня просто Селия.

Всего на мгновение, но его губы дрогнули в улыбке. Он вздохнул и расслабился, а Одисса тут же потянула его за собой. Дмитрий бросил на меня взгляд. Вскоре они скрылись из виду. Мы с Михалом остались наедине.

Он протянул мне руку, изображая джентльмена:

– Идем?

– Если желаете проводить меня в мою комнату, то мне нужны свечи. – Сложив руки на груди, я отодвинулась от него. – Очень много свечей. Я не вампир и не могу видеть в темноте.

– А кто сказал, что вампиры умеют видеть в темноте?

– Никто, – поспешно ответила я, понимая, что и дальше вовлекаю Дмитрия. И не сдержавшись, добавила: – Просто вы напоминаете мне старую летучую мышь. Они же хорошо видят в темноте, так?