Алая вуаль

Отбросив желание приложить ухо к двери, я оглядела небольшую комнатку. Кабинет. Коробки с одеждой были буквально повсюду: на столе, под стулом, на ковре, и каждую украшал красивый бант из изумрудной ленты. Я ощутила прилив нежности. Такая же лента была повязана у меня на запястье.

– Мой брат страдает от недуга, который невозможно исцелить, – раздался задумчивый голос.

Вздрогнув, я обернулась. Д’Артаньян, сидевший в корзине у двери, широко зевнул, беззаботно потянулся и начал вылизывать лапу. Кончик его хвоста подрагивал.

– Сентиментальность, – пояснил он.

Я прищурилась, но поправлять рукав, скрывавший зеленую ленту, не стала. Мне нечего было стыдиться, и к тому же мне не особо нравился этот надменный кот. Разумеется, я всегда знала, что кошки сами себе на уме, но д’Артаньян превзошел их всех.

– Это не самый страшный грех. Заботиться о ком-то.

Д’Артаньян перестал облизывать лапу и посмотрел на меня.

– Ты полагаешь, что вампиры заботятся о тебе?

– Не говори глупостей…

– Вот и славно. Тогда все хорошо. – Он снова начал вылизываться, нарочито повернувшись ко мне спиной. – На мгновение я стал тревожиться, но было бы просто нелепо думать, будто вампиров волнует твое благополучие. Даже твой любимый месье Марк так разозлился, что отравил меня, а нас родила одна и та же женщина.

Невольно я бросила взгляд на дверь, но за ней не доносилось ни звука. Ни шагов. Ни голосов. Ни криков боли или ярости. Возможно, вампиры-небожители спокойно покинули магазинчик, или, что более вероятно, я просто не слышала их; месье Марк сам говорил, что у него был роман с ведьмой. Возможно, на дверь были наложены чары, и они тоже меня не слышали, а значит…

Я подошла к обшарпанному столу и чуть подвинула коробки.

Стоило осмотреться. Пускай я не нашла свой крест у Михала, я все же узнала кое-что полезное, а месье Марк, кажется, не относился так дотошно к своим вещам, как великодушный правитель Реквиема. Он даже отравил родного брата. Может, он до сих пор где-то хранил яд? Мышьяк? Ягоды паслена? Крысиный помет?

«Пожалуйста, пусть это будет крысиный помет».

– Ты соблазнил супругу своего родного брата.

С беспечным видом я провела рукой по хрустальному бутыльку с чернилами, павлиньему перу для письма, ища что-нибудь необычное. Грубый набросок двух девочек-подростков – вероятно, дочерей месье Марка – гордо стоял в рамке за кожаным портфелем с эскизами.

– У него было полное право сердиться на тебя.

– Он украл мой любимый нагрудный платок.

Я замерла, коснувшись ящика стола, и пораженно посмотрела на кота.

– Ты, верно, шутишь.

– О чем?

– Ты разрушил брак своего брата только потому, что он украл у тебя любимый платок? – Я покачала головой и открыла ящичек. – Какая подлость, д’Артаньян. Стыдно такое делать как вампиру, так и коту.

– Око за око, но, если уж хочешь знать, не брак я его разрушил. Его человеческая жена умерла еще до того, как мы стали вампирами, и она никогда не позволяла таких выходок.

Его огромные янтарные глаза смотрели на меня с отвращением, и, хотя он не умел читать мысли, в душу у меня закралось сомнение. Нет. Скорее, стыд. Всего несколько минут назад я с наслаждением представляла, как Одисса причинит боль Присиль, так что не мне судить д’Артаньяна.

В горле у меня все сжалось.

Нужно бежать с этого острова как можно скорее.

Словно прочитав мои невеселые мысли, д’Артаньян сказал:

– Если уж мы заговорили о недостойном поведении, разве мой брат положил твои вещи в свой письменный стол? Неужели он сложил вечернее платье среди конвертов?

Я тут же захлопнула ящичек, едва не придавив себе пальцы.

– Разумеется, нет, – чересчур поспешно ответила я и широко улыбнулась, за что испытала к себе отвращение.

Я похлопала по коробке и положила чистый лист писчей бумаги в карман. Она с шуршанием потерлась о павлинье перо и чернильницу.

– Я просто думала поглядеть на эскиз своего наряда для бала-маскарада. Мое платье здесь? Его уже закончили?

Если бы коты умели закатывать глаза, д’Артаньян определенно бы так и сделал.

– Укради хотя бы что-то еще помимо пера.

– Прошу прощения?

– Глупость тебе не к лицу. – Д’Артаньян закончил вылизываться и так некстати вперился в меня взглядом. – Продолжай. Я не стану мешать. Полагаю, ты хочешь найти какое-то оружие, совершить безумство и попытаться сбежать. Судя по всему, ты так и не поняла, что в лавке нет никакого оружия.

Теперь уже я вперилась взглядом в него. Он не сказал, что оружия нет вообще, его нет только в лавке, а д’Артаньян вряд ли бы стал говорить что-то, не подумав.

– Между прочим, я все уже продумала, – сказала я и, отбросив всякое лукавство, открыла другой ящичек. – Или продумаю сейчас. И нет, это не безумство. На самом деле все довольно просто.

– Это как-то связано с чернилами и пером в твоем кармане?

– Возможно.

– Тогда спешу тебя разочаровать, на Реквиеме так просто письмо не отправишь.

Я подошла к книжному стеллажу и потрогала все книги в надежде что-нибудь найти. Может, сверток с ядом или секретный рычаг.

– Глупости. У вас что, нет авиария?