Алая вуаль

– Разумеется, есть, только она на севере острова – и на случай, если ты забыла о такой мелочи, как бунты и беспорядки, там сейчас опасно. На улицах неспокойно, а горожане жаждут мученика. Без Михала тебя сразу… отметят.

«Отметят».

Волосы у меня должны были встать дыбом, но я лишь поставила последнюю книгу на место и тревожно оглядела комнатушку. Пускай д’Артаньян и предостерегал меня, ничто не могло меня защитить. Михал сделал меня мишенью сразу, как только увидел алый плащ Коко. Что с ним, что без него мне всегда будет грозить опасность.

Опустившись на колени, я уже в отчаянии начала ощупывать половицы.

Нашу милую беседу в любую секунду могли прервать месье Марк и Одисса, а даже если и нет – я посмотрела на заднюю дверь, куда доставляли посылки, – Дмитрий скоро уже появится в лавке. Я поскребла пальцами по дереву, и меня охватило разочарование. Может, д’Артаньян вовсе и не намекал на какое-то секретное оружие, а может, и намекал, и теперь радостно смотрел, как я ползала на карачках.

– Платье испортишь, – презрительно фыркнул он. – Ты похожа на девочку со спичками. Знаешь эту сказку? Я читал ее племянницам каждый вечер. Она о надеждах и мечтах умирающего ребенка…

– Ценю твою заботу, д’Артаньян, – процедила я сквозь стиснутые зубы, – но меня не волнует платье, и в поддержке твоей я не нуждаюсь. Я предупрежу друзей о том, что их здесь ждет. Не думаю, что ты поймешь, но…

Краем глаза я заметила, как что-то сверкнуло, и резко повернулась к столу. Прищурилась и наклонилась ближе.

«Странно».

Что-то длинное, тонкое и острое, как будто бы булавка…

«Нет».

Я вскочила на ноги, больно ударилась головой о стол и едва снова не упала на колени. Потерла ушибленную макушку. Это не булавка.

«Это кол!»

Да не обычный, а серебряный. Я даже не знала, отчего плачу: от боли и головокружения или от ликования и беспокойства. Впрочем, неважно. Я схватила оружие и едва сдержалась, чтобы не расцеловать д’Артаньяна в его сварливую морду. Теперь я уже не сомневалась: если месье Марк спрятал кол, значит, он был опасен. Серебро было опасно.

– Так и знала.

Все еще чувствуя легкое головокружение и потирая макушку, я запорхала по комнате, как вдруг вспомнила о чернилах и пере. Я вынула их из кармана и поставила на стол.

– Так и знала!

– Батюшки.

К моему удивлению, д’Артаньян даже не попытался выбить у меня из руки кол или позвать на помощь других вампиров. Он просто потянулся в корзине.

– Кажется, ты нашла мой кол.

– Твой кол?

– Ты оскорбляешь меня. Если бы мой брат не отравил меня тем утром, я бы вонзил в него кол. Я уже был готов исполнить свой замысел.

– Какая подлость, – повторила я, но мне было уже не до этого.

Я склонилась над пергаментом. Наконец-то все пошло так, как я задумывала.

«Коко!

Ни в коем случае не приезжай на Реквием. Убийца здесь! Это вампир по имени Михал Васильев. Он пьет кровь своих жертв и намерен убить тебя в канун Дня Всех Святых. У меня есть серебро, и опасность мне пока не грозит. Я непременно выберусь из этого проклятого места, и мы скоро увидимся в Цезарине!

С любовью,

Селия».

Когда я дописала послание, д’Артаньян вылез из корзины и, зевнув, неспеша пошел к двери для доставки посылок.

– Что ты делаешь? – настороженно спросила я и, сложив письмо вчетверо, спрятала его в корсет вместе с колом. – Ты со мной не идешь.

– Еще как иду.

Он потянулся и ухватился за ручку. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался прохладный ночной воздух.

– Вампиром так просто быть не перестанешь.

Хмуро глядя ему в спину, я тихо последовала за ним:

– То есть?

Его хвост мелькал в темноте, словно дурное предзнаменование.

– Люблю запах крови.

Глава 24. Ma Douce

Меня охватило предвкушение. Д’Артаньян подвел меня к семихвостой горгулье, раздвинул под ней плющ и нырнул в трещину в стене. После его предостережения глупо было вести себя так… жизнерадостно, но все же город ощущался сейчас иначе. Из груди вырвался резкий, почти болезненный смех, когда мы, продираясь сквозь кустарники, вышли на широкую улицу. Краски – желтые тыквы, янтарные глаза д’Артаньяна – казались здесь сочнее и ярче, в воздухе сильнее чувствовалась соль, а отдаленные раскаты грома пророчили новую бурю.

Но чуть позже.

Этой ночью на улицах было тихо и мирно. Из-за облаков проглядывала луна, и в ее свете мокрая мостовая поблескивала. Какая-то черная кошка увязалась за нами, когда мы перешли на другую улицу. Когда она, мурлыча, потерлась о подол моего платья, я почувствовала, что настал мой час. Я проверила письмо, сложенное в кармане. Д’Артаньян выгнул спину и зашипел, прогоняя несчастную кошку, а я несколько раз проверила кол, спрятанный в корсете.

– Зачем ты так? – прошептала я. – Она же никому не мешала.

– Знаю, – сказал он с самодовольной мордой.