Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Иной раз могло показаться, что каждая из ста двадцати римских провинций попала в один из двух лагерей: «голубой» Рим или «зеленый» Рим. Распад общественной ткани в империи можно проиллюстрировать на примере двух самых популярных команд, которые участвовали в гонках на колесницах, – «голубых» и «зеленых», – чьи болельщики погружали в хаос обычно спокойные центры городов своими печально известными погромами и хулиганством. «Гори там, гори здесь. Мы собьем с "зеленых" спесь, – раздавались их песнопения. – Поджигай, поджигай, "синим" спуску не давай»{137}.

Поборник морали, любитель классической истории и член британского парламента Эдуард Гиббон обнаружил в откровенных рассказах Аммиана многое, за что Рим можно было любить, и еще больше того, за что его следовало бы осуждать. В эпоху Гиббона, в XVIII в., многие авторы обличали разврат и упадок Римской империи, используя те же самые примеры. Дитя эпохи Просвещения, Гиббон считал иррациональные силы религии и варварства главными причинами, которые привели к окончательному краху Рима; он подкреплял свои доводы, пользуясь блестящим слогом и заражая их обличительной энергией, что до сих пор завоевывает сердца читателей. За столетия, прошедшие с тех пор, как Гиббон в 1776 г. опубликовал первый том своего пространного манифеста «История упадка и разрушения Римской империи», критики любой из мировых империй находили повод процитировать его аналитический труд.

Гиббон, как и плодовитый античный писатель Аммиан, на которого он равнялся, был проницательным критиком культуры, и его описания римской жизни во времена Алариха во многих случаях были абсолютно точными. Но при ближайшем рассмотрении можно заметить явный изъян в том, что Гиббон так доверчиво полагался на слова Аммиана, чтобы выставить Римскую империю IV в. в негативном свете. В книге «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббон резюмирует события, которые освещал Аммиан, непосредственно перед тем, как начать собственный рассказ о нападении Алариха в августе 410 г., как если бы выдающийся историк описал римский народ в июне или июле того же года{138}. Но повествование Гиббона вводит в заблуждение и искажает наше понимание военной карьеры Алариха.

Аммиан составил свои занимательные описания римского народа в 370-х или 380-х гг. Если они соответствуют действительности, можно утверждать, что они изображают Римскую империю времен позднего отрочества Алариха и его первых лет в армии, пришедшихся на начало 390-х гг. Аларих вовсе не хотел разрушить то общество распутников, бабников и самовлюбленных сластолюбцев, которое описывает Аммиан, в чем пытается нас убедить Гиббон и на чем настаивали бы современные критики Римской империи. Этот мир был той самой империей, которую Аларих только что поклялся защищать. И нам придется поломать голову над загадкой этого его решения.

Хотя это трудно увидеть с расстояния в тысячи лет, Римская империя обладала и некоторыми достоинствами. Положение «Августа», независимо от родословной семьи отдельно взятого императора, его географического происхождения, а также от того, считался ли он язычником или христианином, определяла когорта соратников и сподвижников, которые помогали ему осуществлять управление империей. Чтобы римское государство эффективно выполняло свои функции, необходима была слаженная работа начальника имперской канцелярии, казначея священной сокровищницы, толкователя законов священного дворца и всех других официальных лиц. И недостатка в кандидатах на эти места не было.

Бюрократия играла существенную роль, и по большей части римляне, получавшие важные должности в таких быстро растущих городах, как Милан, Вьен в Галлии, Трир и Равенна, обладали по крайней мере минимальной квалификацией, а иногда и могли похвастаться большим опытом. Они в достаточной мере владели грамотой и письмом, чтобы обрабатывать письменные прошения от граждан империи и послания армянских и персидских дипломатов, навыками общения – чтобы обосновывать политику императора, а также азами бухгалтерии и права. Некоторым отлично удавалось распоряжаться расписанием императора, что было крайне желанным качеством для популярных политиков, которых засыпали просьбами о публичных выступлениях.